Долина Дестино
Шрифт:
Обратился парень к волшебникам, чтобы его научили, как превратиться в рыбу и птицу. Предупредили они его: «Рыбой в океан войдёшь, – умеешь плавать или нет, всё равно течением поведёт тебя, и на берег с приливом попадёшь. А, вот наличие крыльев, это ещё неумение летать». Слова пастух те выслушал, да вот не прислушался к смыслу.
В первый день нырнул он в океан, понял всю прелесть глубин, увидел пространство бесконечное и почувствовал разницу, ранее рассказанного и увиденного воочию. Вернувшись на землю, увидел улыбку на лице девушки и огонёк в её глазах. Придало ему это силы и уверенности, но
По утру, выйдя со своей возлюбленной в поле, обернулся он в птицу и взметнулся так высоко, что море ему уже показалось точкой на чистом куске коры дуба. Не понятно, откуда вдруг явился ветер, и стал играться с ним как с пылинкой, пытающееся опуститься на свой бархан, а чья та маленькая рука всё время подбрасывает её вверх. Такой ветер был коварный.
С одной стороны он дул изо всех сил, и крылья даже не могли раскрыться и держать его. Воспользовавшись моментом затишья, птица так сильно начала биться о воздух, что перья не выдержали и стали падать на землю как стрелы. Вихрь подхватывал их и кидал, будто издеваясь, в девушку. Увидев это, она взмолилась ветру. Стала просить, чтобы дал он влюблённому пастуху спокойно опуститься на землю.
– Не я играю, а ты смеёшься над ним. Любовь сделала пастуха рыцарем, а слепая вера в неё лишила страха, – сказал ветер и поднялся выше облаков.
Но птица, что боролась за себя, обессилев, уже не смогла управлять своим телом, и как камень упала возле ног девушки. Последние слова, произнесённые им, – была просьба собрать его перья и сохранить их. Я сохраню мой милый, мой Веер, – они будут всю жизнь со мной, – обливаясь слезами, шептала девушка, называя парня по имени первый раз в своей жизни и собрала перья. Научившись искусно раскрывать перья, собранные в одно целое, – она была с веером везде и всегда. Многие девушки долины заметили это, и стали делать веера для себя. Кто просто так, для забавы, – ветер погонять. А кто, – начал учиться при помощи веера не только в жаркий день прохладой позабавиться, но и защищаться. Со временем, владение веером стало отдельным искусством боя, знания о нём передавались из поколения в поколение. При одном условии: при помощи него можно было только защищаться. Особенно в те времена, когда происходили набеги и все мужчины были в армии.
Илеш свернула свой веер. Она опустила глаза, словно стесняясь своих слов, и скромно села на пенёк, будто была виновата в чём-то и тихо запела. Ленад ещё раз пытался изучить её лицо, пытаясь понять каждое выражение, что менялось каждую секунду. Вдруг она задумалась, остановилась на мгновение. С каждым следующим звуком, песни она вызывающе смотрела на него, украсив себя дерзкой усмешкой.
– Я, наверное, пойду за дровами. Куда идти? Вы сказали направо.
– Именно туда, куда подумали.
– Пожалуй, пойду. – Попятился Ленад.
– Знаешь, подожди, я пойду с тобой и мы лучше соберём дрова вместе по дороге. Пойдём в деревню. Нам лучше укрыться там под крышей. Сильный
Ленад и Илеш спустились с пригорка, свернув на узкую тропинку, начали собирать сучья и сухие ветки для будущего костра. Дойдя до старой, заброшенной деревни и свернув в кривой переулок, они направились к дому с большим, широким окном в центре, прикрытым шапкой-крышей.
Крыша дома выступала за стены, словно показывая «кто здесь главный». Войдя внутрь его, они подошли к печке и сели перед огнём напротив. В печи томилась каша. В свете пламени Илеш казалась намного проще и даже грустной, напомнив Ленаду прислугу дворца. Она тихо сидела напротив него, ничего не говорила. Будто приняла образ служанки, чьё предназначение было служить и быть покорной.
Когда Илеш прервала молчание и заговорила, – её (обычный инструмент в руках девушек) слова имели вес и были убедительны. Но поведение её подсказало Ленаду о том, что воспитанием тут не занимался никто.
Илеш была другая… Она всё время пыталась быть с ним на связи глазами, движения выдавали больше беспокойства, чем уверенности. Она была цветком, что по весне пытается пробиться сквозь снег, но пока не впитал ещё силы для последнего рывка.
Видно было, что она застенчива и скромна и не могла скрыть это, пытаясь показать себя смелой и женственной. Спасало её природное умение выживать и её ум.
– Ваше высочество, – каша готова! – Илеш произнесла с пафосом и плюхнула горшок прямо перед ним на стол.
– Можно было подумать, что над блюдом трудились лучшие повара дворца. Ленад подхватил игру. – Браво! – он взял ложку, вытерся полотенцем для рук, – кудесница!
Илеш повернула голову в его сторону, улыбаясь, и в то же самое время строго посмотрела на него.
– Кажется, ты считаешь, что я только смеяться могу?
– Судя по запаху из горшка, ты ещё славно варишь кашу!
– Твой выбор, – каша. Симфония насыщения очень скоро зазвучит внутри, – смеялась Илеш.
– Лучше я умру от переедания, чем буду корчиться под звуки голода в моём желудке! – засмеялся в ответ Ленад.
Ленад открыл окно, выставив обе руки под открытое небо. Дождь обмыл руки, влажный порыв ветра залетел в избу. Свежий воздух и прохлада заполнили комнату. Стоявшая рядом Илеш произнесла: если вы не хотите заморозить своего повара, закройте, пожалуйста, окно. Ленад повернувшись, увидел, что она стоит рядом, позади него и держит полотенце наготове. Они тихо сели за стол. Закрыв окно, наслаждаясь прохладой, молча начали есть.
– Скажи, спасительница моего желудка, в этой комнате есть скамейка и как ты думаешь, мы сможем на ней поместиться вдвоём?
– Так точно, я уже на ней спала. Она для одного. Посмотрите хорошо. Вынимая ложку изо рта, Илеш указала на коврик возле печи. – Надеюсь, понял?
– Вообще-то я понятливый. Но…
– Поверь! Мне после королевской перины это будет подарком свыше.
– Не знаю как свыше, но снизу точно.
Они сели напротив печи. Пламя в ней ещё пыталось что-то сыграть для двоих. Они смотрели друг на друга. Каждый думал о своём. Но они понимали, что эта встреча не могла быть случайной и их мысли начинали искать общие точки опоры, для того, чтобы выжить.