Долина Дестино
Шрифт:
В долине было два языка: мёртвый, на нем была написана книга времени, и живой, на нем общались. Часть слов перекочевало из книги времени в жизненный обиход долины, но слова изменили своё значение.
Буква G – жила в двух мирах одновременно. Готическая, красиво начертанная, изысканная до мелочей, окружённая морем переплетающихся цветов, буква G висела над головой Атикина и смеялась. – На каком месте она стоит в алфавите? Чтобы это значило? – размышлял Атикин.
Вроде бы всё понятно, – G третья буква в алфавите и соответствует номеру ворот, где я стою. Ворота заперты. Атикин прикоснулся
Природа радовала глаз. Широкой полосой раскинулись рощи ананасовых и финиковых пальм, острова экзотических фруктов и ещё каких-то деревьев, о которых он даже не слышал, они появлялись и исчезали.
Рощу окаймляла, аккуратно выложенная, мощёная дорога из камня. На протяжении всего пути её украшали арки, мосты, статуи. Создавалось впечатление, что каждая из фигур, стоявших на постаменте, держит музыкальный инструмент в руках, но он не видим. Насколько позволяло зрение, было видно, как до самого горизонта протянулись деревья, давшие приют статуям музыкантов с улыбкой на лице. Это привело в восторг Атикина.
Он первый раз в жизни увидел такое чудо. – Всемогущие маги! Были бы у меня крылья, я бы поднялся ввысь, сверху это наверно ещё красивее! С этими словами он не заметил, как сам добрался до вторых ворот.
Магия – есть ты сам, – прочёл он надпись, остановившись у следующего входа в храм. На фронтоне ворот красовалась буква U. Всё, что пришло в голову Атикину, – это произвести те же логические подсчёты в голове, что и с первой буквой. Но это его ещё больше запутало. Прежняя теория ничего не дала. Эту букву в своё время мудрецы поместили посреди алфавита. Монограмма казалась холодной. Не было в ней ни тепла, ни света и воспринималась как приговор: проход закрыт буквой. Единственным желанием Атикина было сделать эту букву невидимой для других и освободить проход. Но в чём виновата сама буква? Она всего лишь немая носительница воли какого-то мага, – подумал он.
У северных ворот Атикин нашёл новое послание: И у всевышней силы есть страхи. Указатель направления повис в воздухе знаком вопроса и быстро растворился, оставив одну лишь заглавную букву S.
Прислушавшись к внутреннему голосу, Атикин попытался в очередной раз за это утро слепо отдаться интуиции.
Закрой глаза, открой душу! – шептал внутренний голос.
Атикин подошёл к четвертым воротам и дёрнул за ручку двери. Атикин страшно обрадовался, когда налетевший со спины ветер с лёгкостью помог ему открыть дверь. Ветер же ударившись о кирпичную стену, начал по ней карабкаться, чтобы повеселиться флюгером. Флюгер с удовольствием принял правила игры с ветром и закрутился в разные стороны, показывая свою беспечность и безразличие ко всему, что происходит, по ходу скидывая с себя осевшие на него снежинки.
За дверью оказался длинный, плохо пропускающий снаружи свет, коридор. Сводчатые потолки, что даже при плохом освещении производили мрачное состояние, отражая опасность. Неизвестность ещё больше пугала. Переплетение на камнях в полумраке создавали впечатление картин, нарисованных фантазией страшных снов: пешие и морские баталии, фейерверки и праздничные шествия, ожившие мифы и былины долины. Картины эти были отражением
Тишина туннеля давила ему на перепонки, давая понять: пока ты здесь, – ты раб своих страхов! Ужас накатывал волнами, омывая тонкое очертание внутреннего мира героя, отдавшегося на растерзание пустоты. Атикин то воображал себя путешественником по подводному миру, где у него была редкая возможность подняться на поверхность, чтобы заглотнуть воздух и продолжить поиск сокровищ затонувшего корабля, то отдыхал на полу, закрыв глаза и твердя про себя молитвы.
Один пустой пролёт сменялся другим. Луч солнца как беглец то появлялся, то исчезал, оставляя на полу слабые следы. Коротких вспышек света хватало лишь на то, чтобы двигаться вперёд, но вот правильно ли выбрано направление, спросить было не у кого. Атикин понимал: в храме есть ещё минимум три выхода. Кто-то с ним играет по своим правилам.
Тем не менее, тревога росла. Возникшее чувство уверенности постепенно таяло, растворяясь всё больше в красках неведения. К моменту прохождения четвёртого пролёта прошло много времени (здесь оно растворилось, заменив цифры на слова) Атикину показалось, что картины на стенах ожили, но потеряли свой первоначальный узор. Стали бледно – серыми и совсем ветхими. Отталкивая от себя только цветовой гаммой. Они как мираж растворялись от прикосновений, оставляя за собой лишь зловещие тени.
Атикину не хватало музыки – энергии жизни. Сила путника иссякала. Пустота молчала.
Простите, государь! Будьте бдительней следующий раз, выбирая путь, – крикнула пролетевшая над ним птица и на мгновение, поднявшись к потолку, замерла между камней.
Бойся только самого себя! – повторила она.
Атикин посмотрел по сторонам. Затем поднял голову и ничего нового не обнаружив, обернулся: Бойся самого себя? – переспросил он. Тень говорящей птицы, оставаясь невидимкой, поправила его, вернув слово «только» в строй и исчезла. Никого здесь нет. Голос был намного дальше, чем пару мгновений назад. – Ты один вправе выбирать. Бойся только самого себя, – гулко повторило эхо.
Ощущение одиночества надавило с ещё большей силой, споря со стенами за титул успешного палача. В туннели появился призрак отца Атикина. Будь готов к самому страшному, – к встрече с самим собой, – проговорил он до боли знакомым Атикину голосом, и растворилась как дым. Понять отца ему в детстве было не возможно. Ранее он никогда не понимал значения этой фразы. Теперь закричал от ужаса. Кто я? Что надо сделать, чтобы этот сам ожил и пошёл? – переспрашивал себя Атикин, но не находил ответа и сил для размышлений. Мираж снова появился и заставил его остановиться, и замереть. Одно за другим слова отца появлялись в воздухе прямо перед его носом и исчезали: – Легче всего упасть, когда стоишь. – Атикин прислонился к стене и закрыл глаза. Музыка рядом. Просто надо её услышать, – вмешался внутренний голос. Атикин сделал шаг, потом второй и пошёл с закрытыми глазами вперёд, опираясь на стену. Сначала в нем зазвучала скрипка и повела, наполняя прежней силой, и потом другие инструменты присоединились. Энергия музыки, как воздух, заполнила его лёгкие. Он ощутил её всем существом. Мелодия показывала ему дорогу, рассыпая перед ним ориентиры: звуки-колокольчики….