Долина кукол

Сьюзанн Жаклин

Тара издала долгий трепетный вздох:

— А что ты о нем думаешь?

— О Форде? — Мэдди представила его за стойкой бара, высокого и сексуального, с легкой улыбкой, очаровывающей каждого, кто встретится ему на пути. — Он мне нравится. Что происходит, Тара?

— Ничего.

Мэдди понимала сестру. Ей самой тоже далеко не все хотелось обсуждать.

Вздохнув, она вылезла из постели. Днем каждый из них был сам по себе. Она разгребала бумаги в «офисе» на пристани, пытаясь разобраться в весьма экстравагантной системе учета и контроля — что, впрочем,

было практически невозможно. Тара делала уборку. А Хлоя — ни то и ни другое. Она решила, что хочет разработать линию средств по уходу за кожей, дать ей название отеля и раздавать в корзиночках их клиентам, когда придет время.

Великолепная идея. Уникальная. И идеально подходила для маленького, уютного пляжного отеля — особенно если представить, что у них будут клиенты.

Когда Хлоя не обдумывала свою идею, она искала неприятности на свою задницу — и, учитывая два предупреждения за превышение скорости на дороге, которые она умудрилась получить в последние дни, ей это вполне удалось.

По вечерам они ужинали в тесном семейном кругу. Вернее, продолжали воевать друг с другом. Мэдди обнаружила, что предмет спора вообще не имеет значения. Тара и Хлоя могли сцепиться даже из-за цвета неба.

В основном дискуссии велись вокруг отеля. Тара хотела уговорить сестер продать его. Мэдди хотела уговорить их дать отелю шанс. Хлоя… А вот чего хотела Хлоя, никто толком не знал. Но одно было ясно: она до сих пор не желала принимать чью-либо сторону.

Напряжение нарастало и выливалось в дурацкие стычки по самым нелепым поводам. Например, из-за йоги.

— Шестьдесят секунд! — крикнула Хлоя из гостиной.

Мэдди собрала волосы в хвост.

— Уже бегу.

— Врунья!

Хлоя, несмотря на свою внешнюю хрупкость, обладала поистине бульдожьей хваткой. Мэдди, пошатываясь, дошла до гостиной, где уже, скрестив ноги, послушно сидела Тара.

Три предыдущих утра показали, что Хлоя относится к йоге очень серьезно. Следующие сорок пять минут она ругала их, отдавала распоряжения, требовала, заставляла бесконечно менять позы, пока с Мэдди ручьями не потек пот — она едва держалась на трясущихся ногах.

— Мне надо поесть, — задыхаясь, сказала она.

— Отправимся в «Съешь меня»?

— Если мне придется съесть еще хоть одно жирное, вредное для здоровья блюдо из этой забегаловки, — отозвалась Тара, распростершаяся на спине, — я наложу на себя руки. Лучше уж я сама что-нибудь приготовлю.

— Ну наконец-то, — с облегчением выдохнула Хлоя. — И зачем было тянуть с этим так долго?

— Я не готовлю для тех, кого не люблю.

— Но ты и так никого из нас не любишь.

Мэдди покачала головой, услышав слова Хлои, и посмотрела на Тару.

— Скорее уж я просто хочу сказать, что не люблю тебя, — отозвалась Тара.

Даже лежа в поту на спине, Тара выглядела уверенной в себе.

Мэдди плюхнулась на пол и вздохнула. Она пытается взрастить в себе уверенность, но, даже притворяясь уверенной в себе, ей трудно угнаться за сестрами.

Через полчаса Тара поставила

перед сестрами еду, которая просто поразила воображение Мэдди: черничные блинчики, омлет из белков, поджаренная грудка индейки и свежий апельсиновый сок.

— И ни капли сала, — сказала Тара. — Хлоя, перестань хмурить лоб, а то появятся морщины.

— Не люблю блинчики, на вкус — дерьмо. — Но, откусив и прожевав кусочек, она пожала плечами. — Ладно, не обращай внимания. Эти немного лучше.

— А мне пофиг, — ответила Тара, взбивая новую порцию теста.

— А вот это тебе не пофиг? — осведомилась Хлоя, показывая сестре средний палец.

— И это тоже. Я так и называю эти блинчики — пофигистические. С их помощью можно установить мир во всем мире.

— Тебе не мешало бы поработать над взращиванием чувства собственного достоинства, — сухо сказала Хлоя, смешивая в миске миндаль и масло жожоба. — Готовлю мазь для потрескавшихся пяток. Мэдди в этом остро нуждается.

— Эй, — запротестовала Мэдди.

— Ты своими пятками чуть не поцарапала меня сегодня ночью — было больно. И вообще, — сказала Хлоя, глядя на то, как аккуратно Мэдди разложила еду на тарелке, чтобы кусочки не соприкасались, — ты просто ненормальная.

Мэдди посмотрела на свою большую тарелку и попыталась справиться с обидой и унижением.

— Я хочу есть. Я только что сожгла миллион калорий, занимаясь йогой.

— Учитывая, как ты это делала, вряд ли. И я говорю не о том, сколько жратвы ты навалила на тарелку, а о том, как ты стараешься, чтобы сироп не коснулся омлета.

— Я не люблю, когда еда смешивается.

— Ненормальная, как и было сказано…

— Эй, я же над тобой не издеваюсь.

— А над кем издеваться-то? Я абсолютно нормальная. — Хлоя начала смешивать ингредиенты в своей чашке. — О, я, кажется, говорила вам, что завтра уезжаю. Но хочу вас обрадовать: я задержусь еще на два дня. Кое-какие проблемы с багажом.

— Здорово-то как, — сухо сказала Тара.

Хлоя проигнорировала ее слова.

— Сначала я отправлюсь в Нью-Мексико, а затем хочу встретиться с другом в Хаустоне — он заинтересован в покупке моей косметики. — Бросив хитрый взгляд на Мэдди, Хлоя отставила свою смесь и вернулась к тарелке с едой, где намеренно свалила в кучу яйца и блины, залила все это сиропом и бросила огромный кусок получившейся массы… в апельсиновый сок. Глядя, как скривилась Мэдди, она отправила эту бурду прямо в рот, демонстрируя восхищенным мычанием, как ей вкусно.

А Мэдди просто не могла на это смотреть.

— Отвратительно.

Хлоя лишь постанывала от удовольствия:

— Чертовски вкусно. Просто объедение.

— Тебя удивляет, что я хорошо готовлю? — спросила Тара с ледяной холодностью.

— Начнем с того, что ты готовишь не хорошо, ты готовишь изумительно, и это удивляет меня, потому что я думала, что я единственная, кто унаследовал от мамы творческую жилку. Не говоря уж о том, что обычно люди, которые хорошо готовят, более общительные и дружелюбные, чем ты, и…