Долина падающих птиц
Шрифт:
{Цок-цок-цок.} А укрытие моё всё дальше… дальше и дальше.
Руку протягиваю. «Нет, не отдалялся! Не бросай меня! Не оставляй!»
{«Помоги мне, Август! Спаси-и-и…»}
Поздно.
{Цок… Цок…}
— Глория?..
Нет…
Нет-нет!
— Глория, девочка, просыпайся. Ну же, соня… Солнце давно уже встало, а ты всё спишь. — Это она.{ ОНА} пришла.
Снова.
—
{ОНА }всегда забирает моё сокровище, моё убежище, моё солнце, запах травы и цветов, причудливые облака, и рисунок мамы в небе.
{Она не пускает меня к Августу.}
— Глория-я-я-я…
{Это не моё имя.}
Звякнули цепи на запястьях, и Марго замерла одновременно с тем, как в груди моей замерло сердце. Мороз побежал по коже, а на лбу проступила испарина от одного её укоризненного взгляда подведённых чёрным прищуренных глаз. Короткое выражающее неудовольствие прищёлкивание языком и от страха мои челюсти сжались с такой силой, что заскрипели зубы и стало больно. Но эта боль – ничто по сравнению с тем, что должно начаться с минуты на минуты.
Вот сейчас сверкнёт лезвие…
Вот сейчас коснётся кожи…
— Что-то не так, девочка? — елейным голоском протянула, вопросительно глядя на цепи, что каждую ночь приковывают меня к кровати. — Не терпится почувствовать свободу? Не терпится, чтобы я сняла с тебя их?.. А что я говорила по поводу нетерпеливости, дрянь ты неблагодарная?
Вздрогнула. Так вышло само собой. Я не хотела! Честно!
И тут же получила по лицу.
Марго любит давать пощечины. Вижу это по вспыхивающему в глазах азарту и наслаждению, каждый раз, как раздаётся {хлопок. }И каждый раз… каждый раз она жалеет, что позволила себе эту слабость.
— Филип снова будет недоволен, если на моём лице появятся синяки, — позволила себе произнести хриплым дрожащим голосом. Но пригрозить Марго Филипом – единственный шанс избежать очередного удара по лицу.
Марго боялась Филипа. Он был гораздо сильнее и авторитетнее её.
— Ох, да, ты права. Фил слишком любит твоё красивое личико, — спохватилась, поправляя съехавший на бок парик.
Взмокшая ночная сорочка сползла с моего плеча, и холодная рука Марго коснулась кожи. По обонянию ударил запах её невыносимо сладких духов, а лицо склонилось над моим и лоб защекотали кончики искусственных каштановых волос.
— Глория-я-я-я… — с обожанием прошептала, сверкнув синими глазами, и мурашки вновь побежали по телу: от кончиков ледяных пальцев до самой макушки. — Глория, девочка, ты же знаешь, я не люблю причинять тебе боль, но… но иногда ты не оставляешь мне другого выбора.
Внутри всё задрожало от страха, от неизбежности, грудь стянуло тугим кольцом и захотелось плакать… Громко, отчаянно, с подвываниями. Вот только… слёз уже давно не осталось. А голос
Но в этот раз, как ни странно, Марго не стала делать мне больно. Думаю, моё поведение, мой сломленный дух и моё исцарапанное её лезвием тело, наконец начало приносить долгожданное удовлетворение.
— Давай, будь послушной девочкой и поблагодари меня за доброту, ведь я принесла тебе завтрак раньше, чем сама поела, — ласково улыбнулась Марго, что навело ещё больше жути.
— {Спа…сибо. }
— Что? Не слышу.
— {Спасибо. }
— На здоровье, девочка, — припала алыми губами к моему лбу, наверняка оставив жирный след от помады, затем спустилась ниже, едва ощутимо оставив поцелуй в уголке рта, и вновь раздался стук каблуков по холодному бетонному полу.
Повернув голову набок, с ужасом, лёжа на скрипучей ржавыми пружинами койке, наблюдала, как Марго разливала по стаканам жидкость тёмно-красного цвета: мне и себе.
— Томатный сок, — бросила взгляд на меня и вновь с обожанием улыбнулась. — Ты ведь любишь томатный сок?..
***
— А вы любите томатный сок, доктор?
— Не особо, — спустя паузу отвечает Ева.
— А меня вот им как-то каждое утро поили. До сих пор чувствую во рту его мерзкий привкус.
Бросив нервный взгляд в личное дело, доктор негромко прочищает горло, позволяя себе эту маленькую слабость, и вновь поднимает глаза на меня.
Тут её винить не в чем. Одно дело читать историю на бумаге, написанную с моих слов чьей-то рукой, и совсем другое слышать от меня лично.
Признаться, я бы не хотела быть на её месте.
Но раз доктор так просит…
— Дело о моём похищении возбуждать не стали. Потому как моя мать заявила, что подобные «загулы» для меня не редкость. А Марго вдруг бесследно исчезла. В общем, ничего нового: меня как обычно не стали принимать всерьёз.
— Твой похититель… исчез?
— А разве не так сказано в деле?
— А какая твоя версия, Ника?
— Малоправдоподобная, — в ответ невесело и награждаю Еву насмешливым взглядом. — Мне продолжать, или как?
— Здесь сказано, что дом, в подвале которого тебя держали, сгорел дотла в тот же день, когда тебе удалось спастись.
— Какая ирония, не правда ли, доктор?
— А ещё здесь сказано, что на то время у тебя были проблемы по части запрещённых препаратов. Это так? — оторвав взгляд от бумаг, вновь устремляет мне его в лицо.
А я скучающе вздыхаю:
— Да, но Марго потрясающе быстро удалось решить эту проблему. И всего-то нужно было привязать меня к койке.
Проходит несколько невыносимо долгих секунд, пока застывший на моём лице взгляд Евы устремляется в стол, но я успеваю разглядеть в её глазах накатившее на неё недоумение.
— Тебе не обязательно возвращаться в своих воспоминаниях так далеко в прошлое, Вероника. Давай поговорим об Августе. Начни с того дня, когда вы впервые встретились, — наконец продолжает разговор.
— Хм… так ведь с этого я и начала. С того момента, когда переступила черту.