Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе.(сборник)

Дойл Артур Конан

– Достаточно, – прошептал он. – Спрячемся справа, за валунами, оттуда нам будет все прекрасно видно.

– Кого-то ждем? – спросил инспектор Лестрейд.

– Да, – ответил Холмс. – Прошу вас в укрытие, инспектор. Смотрите, какая удобная впадина. Можете облокотиться о камень, так будет лучше видно. Вам доводилось бывать в Меррипит-хаузе, Уотсон? Расположение комнат хорошо помните? Тогда вам слово. Вот эти окна с решеткой – что это за комната?

– Насколько мне помнится, это – кухня.

– А рядом с ними вон то, которое ярко освещено?

– Несомненно, это гостиная.

– Шторы подняты… Послушайте, Уотсон, вы лучше нас знаете

местность. Подойдите-ка осторожненько к этому окну и подсмотрите, что там происходит? Только, ради Бога, не дайте им заметить вас, иначе все погибло.

Я на цыпочках подкрался к невысокому каменному забору, окружавшему дом, и прильнул к одному из деревьев, из-за которого, как я заранее определил, я мог подсмотреть в окно, сам же оставаясь в густой тени.

В гостиной было всего двое мужчин, сэр Генри и Стэплтон. Они сидели за круглым столом, в профиль к окну, и курили сигары. Перед ними стояли чашки с кофе. Стэплтон о чем-то возбужденно говорил, баронет же молчал, опустив голову. Лицо его было бледно, взгляд далеким, отсутствующим. Я предположил, что Стэплтон все еще кипятится по поводу той прогулки сэра Генри с его лже-сестрой, за что в очередной раз делает баронету выговор.

Через некоторое время оба они, и сэр Генри, и Стэплтон, вышли из комнаты, но вскоре вернулись и снова сели в кресла, попыхивая сигарами. Затем до меня донесся скрип двери и шорох гравия. Кто-то шел по дорожке возле дома. По шагам я определил, что это был Стэплтон, и быстренько пригнулся. Стэплтон подошел к пристройке, откуда вскоре послышался звук поворачиваемого в замке ключа, потом какой-то шорох и затем я услышал странное пофыркивание. Снова в замке звякнул ключ, и Стэплтон вернулся к своему гостю. Пригибаясь, я добежал до того места, где стояли мои друзья, и рассказал Холмсу обо всем, что видел.

– Послушайте, Уотсон, вы говорите, что дамы в комнате нет? – спросил он, когда я закончил.

– Нет, – ответил я.

– Но тогда где она? Ведь все остальные окна темны.

– Представления не имею.

Белый туман над Гримпенской топью начал сгущаться. Низкой непроницаемой стеной он неторопливо плыл в нашем направлении, медленно оседая на своем пути, обволакивая валуны и деревья. В свете луны нам казалось, что вся равнина покрывается толстым покровом льда, из которого мрачно торчат макушки скал. Холмс недовольно посмотрел в ту сторону, откуда на нас надвигалась белая пелена, и что-то невнятно пробормотал.

– Что вы сказали? – прошептал я.

– Идет все-таки, – мрачно ответил Холмс.

Я догадался, что речь идет о тумане.

– Это серьезно?

– Очень. Туман – единственное, что может расстроить мои планы. Правда, как мне кажется, ляжет он ненадолго. Так, сейчас ровно десять. Успех нашей операции и сама жизнь сэра Генри зависит теперь только от одного – от времени выхода сэра Генри из Меррипит-хауза. Если он покинет дом прежде, чем туман опустится на тропу – все будет хорошо, если нет, то он пропал.

Ночь была тихой и лунной. В далеком небе холодным светом сияли звезды. Месяц заливал равнины серебром. Мы видели перед собой темные очертания дома, остроконечную крышу и тонкие трубы каминов, над которыми курился легкий дымок, на фоне сверкающего яркими блесткам неба похожий на мельчайшую серебристую паутину. Из окон на первом этаже дома лился свет, его полосы напоминали золотые пластинки, протянувшиеся от самого Меррипит-хауза до болот. Внезапно в одном из окон свет погас. Это слуги

ушли с кухни. Теперь освещенным оставалось всего одно окно, в гостиной, где горела лампа и где за столом продолжали сидеть двое мужчин – убийца-хозяин и его ничего не подозревающий гость. Покуривая сигарами, они продолжали мирно беседовать.

С каждой минутой мохнатая пелена, окутавшая дальнюю часть болота, приближалось к нам. Вот первые языки ее коснулись дома и начали завиваться вокруг него. Гасли золотистые полоски под густой тяжестью тумана. Косматая белая дымка поднималась вверх, заслоняя от нас окна. Скрылась в молочно-белой мгле каменная стена, окружающая дом. Затем, когда часть первого этажа погрузилась в качающиеся клубы, дом стал походить на странный корабль, плывущий в удивительной темно-белой пене. Шерлок в сердцах хлопнул ладонью о камень и топнул ногой.

– Еще четверть часа и тропу совсем закроет. А через тридцать минут мы не сможем ничего разглядеть. Ладони собственной не увидим.

– Может быть, нам имеет смысл отойти от дома и подняться на какой-нибудь холм?

– Да, полагаю, так будет лучше.

Мы начали уходить от дома, стараясь выйти из ползущей пелены, и оказались, таким образом, в четверти мили от Меррипит-хауза. А волны туманного моря, серебрясь в лунном свете, все продолжали и продолжали набегать на равнину.

– Далековато мы забрались, – проговорил Холмс. – Так, чего доброго, мы не успеем на помощь сэру Генри. Да, джентльмены, трудная нам с вами предстоит задача, но делать нечего – дальше отступать нельзя, – проговорив это, Шерлок опустился на колени и прижал ухо к земле. – Я слышу его шаги, – сообщил он.

Тишину болота разорвал звук торопливых шагов. Он становился все громче и громче, и вскоре из белой пелены, словно выходя из-за шторы, на освещенной лунным светом равнине появилась фигура человека. Это был сэр Генри. Удивленно оглядываясь, он начал быстро взбираться на холм по тропинке, и прошел всего в нескольких шагах от того места, где мы притаились. Он постоянно смотрел по сторонам, часто оглядывался, как это делает человек, оказавшийся один в диком тревожном месте.

– Внимание! – прошептал Холмс, и в ту же секунду я услышал щелчок взводимого курка. – Приготовились! Она бежит сюда.

Откуда-то издали, из самого центра ползущей туманной мглы, послышался частый монотонный топот. Мы, не отрывая глаз, смотрели на ее широкий край, отделенной от нас не более чем пятьюдесятью ярдами, и с замиранием сердца ожидали чудища, которое должно было выскочить оттуда. Я на секунду посмотрел в лицо Холмса – оно было бледным и напряженным, но поблескивавшие в лунном свете глаза не выражали ровным счетом никаких эмоций. Внезапно взгляд моего друга устремился вперед, а рот слегка раскрылся от удивления. В ту же секунду Лестрейд издал крик ужаса и уткнулся лицом в землю. Я вскочил, сжимая трясущейся рукой револьвер и остолбенел, ибо зрелище, которое я увидел, могло кого угодно лишить чувств. Из тумана вынырнула мрачная тень, в мгновение ока превратившаяся в гигантских размеров собаку. Громадная, иссиня-черного цвета, она поражала своим ростом, но куда как больше устрашали её дикие неестественно-большие глаза, горящие мертвенно-желтым светом. Вся голова её, от морды до загривка, была объята пламенем. В самом тяжелом сне воспаленного переживаниями мозга не могло привидеться более омерзительное и более устрашающее чудовище. Казалось, оно вынырнуло на нас не из тумана, а из адских глубин.