Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе.(сборник)
Шрифт:
– Джима застрелили в прошлом месяце, когда он напал на Честера Вилкокса, – пояснил Макмердо его сосед.
– Сейчас наши финансовые дела идут как нельзя лучше, – заговорил казначей ложи, раскрывая бухгалтерскую книгу. – Фирмы щедро расплачиваются с нами. Макс Линдер прислал пятьсот долларов, Уокеры сто, но я позволил себе от лица ложи вернуть их обратно и попросил прислать пятьсот. Если Уокеры не ответят к среде, у них испортится кое-что из оборудования. Помните, в прошлом году нам пришлось спалить их дробилку, только после этого они сделались более благоразумными. Что еще… Да, западное отделение угольных компаний также прислало взнос. Так что мы можем выполнять наши финансовые обязательства.
– А как там ведет себя Арчи
– Он продал свой участок и уехал. Старый черт оставил записку, в которой написал, что скорее станет бродягой, чем заплатит нам. Его счастье, что мы получили записку после того, как он уехал. Этот мерзавец никогда больше не покажется здесь.
Сидевший напротив председателя пожилой человек с мягкими, добрыми чертами и чисто выбритым лицом поднялся и произнес:
– Позвольте вас спросить, уважаемый казначей: а кто именно купил собственность нашего недовольного беглеца?
– Здесь нет секретов, брат Моррис. Собственность Свиндона приобретена местной железнодорожной компанией.
– А кому теперь принадлежит шахты Тодмана и Ли?
– Той же компании, брат Моррис.
– Теперь скажите, кто владелец предприятий ныне покойных Менсона, Шумана, Ван Дебера и Артвуда?
– Их скупила западная Гилмертонская угольная компания.
– Брат Моррис, какое это имеет отношение к нашему разговору? – возмутился председатель. Тот ли владелец или этот – никакой разницы, компании-то все остались здесь.
– При всем моем уважении к вам, почтеннейший председатель, я вынужден с вами не согласиться. Вот уже десять лет, как мы с вами совершаем грубую ошибку: выбиваем из Вермиссы мелких владельцев. Их собственность переходит в руки мощных, сильных компаний, директорат которых находится далеко отсюда, в Филадельфии и Нью-Йорке. Влияния на них мы оказать не можем. Ну что толку, если мы убьем пару-тройку мастеров или начальников участков? На их место пришлют новых. А денег мы от них не добьемся. Мы рубим сук, на котором сидим, уважаемый председатель. Большие компании опасны, они способны наводнить здешние места полицейским и сделать нашу жизнь невыносимой. Наша опора – мелкие собственники, они и платят охотней, и беды от них никакой, потому что они не обладают властью. Уважаемый председатель, если мы и дальше будем продолжать вышибать отсюда мелких предпринимателей, постепенно вся собственность перейдет в руки больших компаний, которые ничего не пожалеют, чтобы сжить нас со света.
При всей мягкости манер и изложения речь Морриса была воспринята остальными братьями с нескрываемой тревогой. Лица присутствующих помрачнели, в голосах некоторых из громил послышался испуг. Привыкшие к безнаказанности, они всегда гнали от себя мысль о том, что когда-то им придется отвечать за свои злодеяния. И вдруг они совершенно явственно ощутили, что над ними навис карающий меч возмездия.
– Я бы посоветовал вам сменить тактику и не давить на мелких предпринимателей, – продолжил выступающий. – Потому что день, когда мы изгоним последнего владельца маленького предприятия, станет днем нашей гибели.
Правда непопулярна и оттого часто встречает противодействие. Стремясь заглушить страх, братья, хоть и подспудно понимали справедливость сказанного, тут же начали недовольно кричать. Когда Моррис спокойно сел на свое место, с председательского кресла вскочил Макгинти.
– Вечно вы каркаете, брат Моррис, – уловив нарастающее беспокойство, мастер ложи поспешил успокоить перетрусивших собратьев. – Мы никого не боимся, потому что наша сила в единстве. Когда мы заодно, никто в целых Штатах не справится с нами. Или вы забыли, что мы не проиграли еще ни одного дела? И вы не правы: большие компании скоро поймут, что им легче платить, чем воевать с нами. Что вы заладили большие компании, маленькие компании? Какая разница? Все, братья, – Макгинти стянул с себя атрибуты тайной власти – шапочку и тряпицу, – на этом объявляю собрание ложи закрытым. Остался
Странно устроена человеческая природа. В зале собрались люди, для которых убийство было делом привычным. Они безжалостно расправлялись с отцами семейств, которые не сделали им ничего плохого. И ни плач, ни жалость к беспомощным детям и рыдающим вдовам не могли тронуть их огрубелые сердца. Но в то же время, простенькая мелодия трогательной песенки вызывала у них искреннюю слезу. Голос у Макмердо был прекрасный – мягкий бархатистый тенор. И если в начале собрания он удивил братьев своей смелостью, то теперь же он совершенно потряс их исполнением старых незатейливых мотивчиков. Короче говоря, в этот вечер новобранец стал популярнейшим в ложе человеком, и многие уже предрекали ему большое будущее. Однако для того, чтобы стать полноправным вольным каменщиком, требовались и другие качества, проявить которые новообращенному брату Макмердо предстояло уже совсем скоро. Когда пустые бутылки из-под виски уже не умещались на столе и лица присутствующих покраснели, а глаза загорелись злобным огнем, то есть, когда председатель понял, что братья «созрели» для преступлений, он снова заговорил:
– Мальчики, есть у нас в городишке один человек, которого давно следует проучить. Я говорю о Джеймсе Стенгере, владельце нашей газетенки «Геральд». Никак он не угомонится, все пишет и пишет про нас свои гнусные статейки.
Послышалось неодобрительное рычание, на голову неугомонного Стенгера посыпались проклятья.
– Вы только посмотрите, что он тут начирикал, – Макгинти вытащил из кармана жилетки в несколько раз свернутый листок и начал читать: «Закон и порядок» – это так писулька его называется. «Доколе в нашем городе будет править террор? Двенадцать лет в нашем районе продолжаются убийства, что доказывает наличие в Вермиссе преступной организации. И за все это время деятельность её не прекращалась ни на день. Именно из-за них наши места считаются язвой на теле цивилизованного мира. Ежегодно наша страна принимает в лоно своё странников со всего света. Но что им предлагается взамен оставленной у них за плечами бедности? Страх и преследования. Или того хуже они сами, изгои, становятся тиранами и терроризируют тех, кто по доброте сердца дал им приют. Вермисса превратилась в город страха и беззакония, царящие здесь порядки – это пятно на флаге нашей Родины. Доколе мы будем мириться с существованием в нашей среде шайки преступников? Ведь их имена всем хорошо известны, а созданная ими организация у всех на виду. Она действует нагло и открыто. Доколе..», – ну и так далее, джентльмены. Не знаю, как вас, а меня от этой писанины давно тошнит. Короче говоря, с этим щелкопером Стенгером нужно что-то делать. Нельзя допустить, чтобы он и дальше продолжал нас позорить. Говорите, братья, каково будет ваше мнение.
– Убить его к чертовой матери – и дело с концом, – закричало с полдюжины братьев.
– Протестую, – заявил Моррис, нахмурившись. – Не следует играть с огнем, доводить людей до крайности. Иначе может наступить такой момент, когда люди, озлобленные против нас, объединятся, и тогда нам несдобровать. Уверяю вас, убийство Джеймса Стенгера может переполнить чашу. Он старый человек, уважаемый горожанин. Его все знают и любят, многие читают его газету, так что не стоит горячиться. Убийство такого человека вызовет шум по всему штату…
– А что же вы, собственно, предлагаете, мистер Протест? – воскликнул Макгинти. – Обратиться за помощью в полицию, написать на него заявление в суд и потребовать компенсации? Сказать, что он оскорбил нас в лучших чувствах? Но где гарантия, что мы выиграем дело? Мы хоть и платим многим судьям и полицейским, но толку от них что-то маловато. Мы и раньше пытались прищемить хвост Стенгеру, да ничего не вышло.
– Кроме официальных судов есть еще суд Линча, – хладнокровно ответил брат Моррис.