Долина тьмы
Шрифт:
Чародей начал освобождать Пага от цепей, а Стратег пытался подняться на ноги. Одна рука Пага уже была свободна.
Аксантукар, нетвердо держась на ногах, поковылял к двери. Паг пытался решить, как поступить. Если он будет свободен от пут, то сможет справиться с любым количеством стражников, которых позовет Стратег, управлять же двумя разумами ему не под силу, к тому же он боялся, что не сможет управлять чародеем достаточно долго, чтобы успеть уничтожить Стратега и освободиться. Или сможет? Пагу трудно было управлять чужим разумом, его мысли начали путаться. Почему он позволяет Стратегу уйти? Боль от пытки и усталость взяли свое,
Замахнувшись, он ударил Эргорана в спину. Чародей упал на колени, не успев освободить вторую руку Пага. Паг тоже почувствовал шок от боли и закричал в один голос с Эргораном.
Рассудок Пага покрывал туман. Что-то внутри сломалось, и мысли, смешавшись, стали морем плещущихся образов, зеркала памяти дрожали и качались - обрывки старых уроков, образы родных, запахи, вкусы, звуки смешались в его сознании.
Летели искры, или звезды, или просто отблески новых образов. Они вились и плясали, образуя узор, круг, туннель, дорогу. Он скользнул по дороге и обнаружил себя на новом уровне сознания. Он шел теперь новыми тропами, по-новому глядя на все вокруг. Та тропа, что была открыта болью и ужасом, теперь полностью принадлежала ему - шагай по ней, когда захочешь.
Наконец он научился управлять теми силами, которые достались ему в наследство.
Когда его взор прояснился, он увидел, что на лестнице теснятся солдаты. Паг сосредоточился на обруче, оставшемся у него на запястье. Вдруг он вспомнил старый урок Кулгана. В мыслях ласково обратившись к кольцу, Паг сделал его мягким и податливым и легко вытащил руку. Он поднатужился, и браслеты, сдерживавшие ноги, упали, распавшись на две половинки. Он посмотрел на лестницу и впервые задумался над тем, что же все-таки происходит. Стратег и его солдаты покинули комнату - наверху развернулось какое-то сражение. На ступенях рядом с солдатом в белом лежал мертвый солдат в синих доспехах клана Каназаваи. Паг быстро освободил Мичема от цепей и положил его на пол, раны охотника обильно кровоточили. Паг послал Доминику мысленную просьбу: "Вернись" .
Доминик сразу открыл глаза. Его оковы упали и Паг сказал:
– Позаботься о Мичеме.
– Не спрашивая объяснений, монах повернулся к раненому товарищу.
Паг сбежал по лестнице туда, где в камере сидел Хочокена.
Удивленный чародей спросил:
– Что случилось? Я слышал какой-то шум.
Паг наклонился и превратил цепи в мягкую кожу.
– Не знаю. Наверное, наши единомышленники. Подозреваю, что нас хочет освободить партия Синего Колеса.
– Он вынул руки Хочокены из мягких оков.
Хочокена поднялся. Ноги его дрожали.
– Мы должны помочь им, помочь нам, - решительно сказал он.
И задумался над тем, как Паг его освободил:
– Миламбер, как ты это сделал?
Выходя из камеры, Паг ответил:
– Не знаю, Хочо. Об этом стоит поговорить.
Паг побежал по лестнице наверх. В центральной галерее дворца солдаты сошлись в рукопашной. Воины в белых доспехах отступали под натиском воинов в доспехах других цветов.
Оглядевшись, Паг увидел, что Аксантукар прячется за двумя своими охранниками: они прикрывали его отход. Паг закрыл глаза и сосредоточился. Открыв глаза снова, он увидел созданную им невидимую руку; он чувствовал ее, как свою собственную. Словно котенка, схватил он за шиворот Стратега, подняв его в воздух, подтянул дрыгающегося, пинающегося Аксантукара к себе. Солдаты перестали биться, увидев, как Аксантукар, первый воин Империи, визжит от ужаса, дрыгаясь в воздухе.
Паг подтащил его туда, где стояли они с Хочо. Некоторые из имперских солдат, опомнившись, поняли, что именно чародей-отступник сотворил такое непотребство с их вождем.
Некоторые, бросив сражаться с солдатами в цветных доспехах, бросились на помощь Стратегу.
Раздался крик:
– Ичиндар! Девяносто Первый Император!
В тот же момент все солдаты, независимо от того, на чьей стороне они сражались, попадали на пол, уткнувшись лбами в каменные плиты. Офицеры встали, склонив головы.
Хочокена и Паг смотрели, как военачальники, одетые в цвета тех кланов, что создали партию Синего Колеса, вошли в галерею.
Впереди, в доспехах, годами лежавших без надобности, вышагивал Камацу, снова на время ставший военачальником клана Каназаваи.
Построившись, они разошлись в стороны, открывая путь входящему императору. Ичиндар, высшая власть в Империи, вошел в зал.
Золотые доспехи придавали ему внушительный вид. Он подошел туда, где стоял Паг, а в воздухе все еще висел Стратег, и внимательно рассмотрел всю сцену. Наконец он сказал:
– О Всемогущий! Ты и впрямь несешь разрушения туда, где появляешься.
– Он посмотрел на Имперского Стратега.
– Если ты поставишь его на пол, мы сможем разобраться в сути происходящего.
Паг разжал невидимую руку, и Стратег упал, тяжело ударившись о каменный пол.
– Очень интересная история, Миламбер, - сказал Ичиндар Пагу, сидя на тех же самых подушках, которые утром занимал Стратег, и прихлебывая чай из чаши бывшего хозяина дворца.
– Проще всего сказать, что я тебе верю и готов забыть все, что было, но бесчестие, нанесенное мне теми, кого ты зовешь эльфами и гномами, забыть невозможно.
– Вокруг него стояли военачальники кланов партии Синего Колеса и среди них - Элгахар.
– Позволит ли мне Свет Небес?
– попросил разрешения говорить Хочокена.
– Помните - они были всего лишь орудием, если хотите, инструментами в игре шех. Макрос пытался предотвратить появление Врага, об этом тоже не надо забывать.
То, что он повинен в предательстве, избавляет тебя от необходимости мстить всем, кроме него. А раз он считается мертвым, то и дело закрыто.
– Хочокена, у тебя язык проворный, как релли.
– Император вспомнил о существе, напоминавшем водяную змею, известную своими плавными и гибкими движениями.
– Я не стану мстить без достаточной причины, но мне не хочется и менять свое прежнее отношение к Королевству.
– Ваше величество, - сказал Паг, - это не мудро, ни сейчас, ни вообще.
– Ичиндар вопросительно на него посмотрел, и Паг продолжал:
– Я же надеюсь, что когда-нибудь наши два мира встретятся, как друзья, но сейчас есть дела, которые требуют внимания. Сейчас надо вести дела в Империи так, словно наши два мира никогда не встречались.
Император выпрямился:
– Как ни мало я понимаю в таких вещах, я подозреваю, что ты прав. Меня ждут большие дела. Я должен быстро принять решение, которое может навсегда изменить историю цурани.
– Он погрузился в молчание. Довольно долго он не произносил ни слова, как бы советуясь сам с собой, а потом сказал: