Дом без ключа. Книга 2
Шрифт:
— Гранжан — ваш родственник?
— Вы знакомы?
— Да, и боюсь, что он узнал меня. Послушайте, Аннет! Придумайте что угодно, объясните мой уход вызовом по телефону или чем-нибудь еще, но держитесь настороже. Ваш Гранжан — кагуляр. Не знали? Он может плюнуть на родство и вызвать сюда гестапо.
Мадам де Тур подносит руку к губам.
— Гестапо?
— Где записи Бернгардта? Быстрее, Аннет. Постарайтесь не подпускать Гранжана к телефону. Может быть, он и не узнал меня... будем надеяться... Завтра приходите в кафе... Или нет. Я найду способ с вами связаться.
На улице Жак-Анри никак не может надышаться воздухом. Гранжан — родственник мадам де Typ! Ну и переплет! Что было бы, узнай он в редакторе Дювале генерального директора АВС мсье Дюрана?
Весенний остренький мороз подернул тротуар пленкой непрочного льда. Ноги Жака-Анри скользят, трость высекает кристаллы, крупные, как фальшивые бриллианты. Ни такси, ни ландо, как назло... Лютце, ни о чем не предупрежденный, мог назвать Гранжану имя гостя — Дюваль... Что тогда?..
Жак-Анри солидно, с достоинством постукивает по плитам тростью. Сен-Жермен де Прэ — самое аристократическое место в Париже. Ходить по его тротуарам с неприличной поспешностью — все равно, что резать за столом рыбу ножом или чистить спаржу. Ажаны — а они на всех углах — охраняют ночной покой предместья, и Жак-Анри нащупывает бумажник с пропуском.
26. Март, 1944. Париж. Булонский лес.
План Парижа, циркуль, флажки на подставочках... Мейснер с деловым видом изучает свое хозяйство, не забывая время от времени строго поглядывать на Родэ.
— Фельдфебель! Вы что, спите?
— Никак нет, господин лейтенант.
— Запросите обстановку на рю ль'Ординер.
Родэ — голова в наушниках — дует в микрофон рации дивизионной связи, переключает тумблер и монотонно бубнит:
— Я Родэ, я Родэ... Закс, лейтенант запрашивает обстановку... Ну? У нас тоже дождь.
Щелчок. Сопение. Ответ:
— Без изменений, господин лейтенант.
Третьи сутки — и «без изменений». Скрытые посты гестапо и полиции, ведущие наблюдение за АВС, антикварным магазином, особняком де Тур в Сен-Жермен де Прэ и подъездами домов на рю Боссэ и рю д'Альжери, не радуют новостями. А сколько было надежд! Мейснер, получая приказ Рейиике об организации слежки, продумал, казалось бы, все. Райле выделил ему нужное количество раций. Шустер откомандировал Родэ, а бригаденфюрер лично обеспечил группы достаточным количеством легковых машин.
...Все началось с Гранжана. Райле привез ого в Булонский лес, предварительно выдав чек на аппетитную сумму. Ройнике, выслушав рассказ, добавил свой — на вдвое большую. Сказал:
— Помогите найти Дюрана.
Гранжан независимо закинул ногу на ногу — стены гестапо, где многие съеживались и вели себя скромнее скромного, не произвели на него впечатления.
— Все, что мне известно, я изложил, господа. Я бухгалтер, а не детектив.
Гауэнер поморщился.
— Когда вы видели Жюля Дюпле в посредний раз? Постарайтесь быть точным.
— Давно... Нет, не вспомню. Может быть, потом... Я мельком видел его в антикварной лавке.
— Адрес помните?
— Где-то на улице Ординар. Право же, господа, вы многого от меня хотите!
Рейнике вложил чек в конверт, протянул Гранжану.
— Вы себя недооцениваете, милейший. У вас большое будущее.
— Не понял!
— Полковник Райле взял у вас подписку?
— Вы оскорбляете моия!
Мейснер, сидя за шведским бюро Гаузнера, подумал, что Гранжан похож на крокетный мяч. Райнике и не таких загонял в «ворота». В принципе он мог бы обойтись и без чека: субъекты, подобные Гранжану, чаще идут на вербовку по «идейным» соображениям.
— Милейший Гранжан,— сказал Рейнике и стал снимать с рукава пушинку. — Вы, по-моему, не из тех, у кого слова опережают мысль. Быть нашим союзником — разве это плохо? Марксизм одинаково противен вашим воззрениям и нашим политическим принципам, выходит, мы где-то смыкаемся, ведь так?
— О, не во всем! — быстро сказал Гранжан.
— Вы считаете Дюрана врагом Франции?
— Безусловно!
— Мы тоже. Что же вам мешает?
...Из штаба Гранжан вышел с двумя чеками и псевдонимом, и Гауэнер, внося его в агентурный реестр, посоветовал звонить почаще в Булонский лес.
Гранжан позвонил в первых числах марта, ночью:
— Я его видел.
— Кого? — не понял сонный дежурный.
Гранжан объяснил, сказал, что дело срочное, но дежурный гауптштурмфюрер ограничился тем, что сделал запись в журнале и предложил позвонить еще разок — утром.
Мейснер давно уже не видел, чтобы Рейнике бушевал так долго. Гаузнер отправил гауптштурмфюрера на гарнизонную гауптвахту СС и вызвал взвод фельд-жандармерии, чтобы ехать в Сен-Жермен де Прэ.
— Они у меня заговорят...
— Информируйте уполномоченного СД в «Арбайтсайнзатц»,— сказал Рейнике.— Пусть понаблюдает за Лютце.
— Вы против ареста, бригаденфюрер?
— Только этого не хватало! Позовите Гранжана, Мейснер.
Мейснер выглянул в коридор, крикнул:
— Зайдите!
— Простите, Гранжан, что пришлось ждать. У нас мало времени, и я прошу вас коротко — очень коротко — ответить: вы не обознались?
— Нет... Лицо как будто чужое, но это он!
— Аннет де Тур — ваша родственница? Близкая?
— Очень дальняя.
— Ее взгляды, убеждения? Могла она знать, кто такой Дюран?
— Теперь он не Дюран, а Дюваль, редактор из Тулузы. Что же касается Аннет, то она, насколько я помню, всегда была вне политики.
К середине дня с Кэ д'Орфевр поступили данные, что редактор Дюваль проживает на рю Вандом. Мейснер с нарядом ринулся туда, но квартира была пуста — Дюваль на ночевал. Наряд засел в квартире и привратницкой, предварительно отправив консьержа в Булонский лес. Гаузнер предложил информировать Берлин, но Рейнике так посмотрел на него, что комиссар осекся.