Дом без ключа. Книга 2
Шрифт:
Бритва, тихо шипя, снимает пену и волоски. Рейнике сильными движениями пальцев разминает лицо, словно пытается вылепить другое, веселое.
Вылив в ладонь одеколон из квадратного флакона, Рейнике массирует щеки, сушит их ломкой от крахмала салфеткой. Снизу, от подъезда, доносятся слова команды — дежурный вывел солдат на развод; сапоги так согласованно и дружно стучат по асфальту, что вспоминаются нюрнбергские парады: Рейнике маршировал тогда впереди своего «бана» — молодой, легконогий, с аксельбантами у правого плеча.
Сколько воды утекло с тех пор!..
«Я должен улыбаться,— думает Рейнике.— Шелленберг не заслужил удовольствия видеть меня растерянным или мрачным. Да и он ли виноват?»
Утром разговор не занял и получаса, отмеренного Шелленбергом на визит.
— Кто меня спихнул? —в лоб спросил Рейнике, прочитав письмо Кальтенбруннера и вложив его в конверт.
— Это называется перемещением,— поправил Шелленберг.
— Здесь нет третьего!
— И все равно — перемещение. В генерал-губернаторстве сейчас, как никогда, нужна сильная рука и ваша непреклонная воля. Рейнике.
— О, я так и понял! Польша... Только не добавляйте, пожалуйста, что варшавянки милы.
— Для галантных бесед у меня нет времени,— отстраненно сказал Шелленберг.— Мы не на балу в Версале, и вы не моя дама... Чего вы, собственно, ждали, Рейнике? Оваций? Два года целый штаб возится с резидентурой Леграна, заверяет РСХА и самого фюрера, что вот-вот разгромит ее — не на этой неделе, так на следующей, и после этого вы думаете, что я привезу вам Рыцарский крест?
— А если я попрошу именно неделю?
— У вас ее нет и не будет.
— Но пять адресов и Луи Андрэ — разве не перспективы?
— Как посмотреть...
В Рейнике заговорило упрямство.
— Бригаденфюрер! Я боюсь, что угадаю, назвав сейчас настоящую причину. Вы получили абвер и оказались в роли человека, унаследовавшего тигра. Вермахт не очень-то любит СС — так? Вот вы и стараетесь задобрить своего зверя, суете ему меня. На, миленький, жри, хрусти косточками, только служи мне и не скаль клыки. Не потому ли вы покрыли Бергера?
Шелленберг достал платок и, подышав на перстень, стал протирать камень.
— Ну, ну... Продолжайте.
— Бергер бежал в Швецарию уже при вас!
— Бежал? С чего вы взяли?.. Вы отстали от событий. Ройнике. Бригадным полковник Лусто вернул Мильмана и Кунца — телохранитоля Бергера. Рейхсминистр фон Риббентроп распорядился немедленно через статс-секретаря снестись с правительством Конфедерации и, принеся извинения, обеспечить отъезд швейцарского гражданина лейтенанта Меркеля на родину. Отъезд, а не выдворение!
— Браво! А где же все-таки Бергер? И как поживает «Геомонд»? И чем вы объясните, бригаденфюрер, тот факт, что дешифровальная служба обнаружила в телеграммах Леграна ссылку на нового информатора «Макс через Вальтера»? Вальтер — это Ширвиндт, а кто Макс?.. Пять телеграмм с крупной информацией, вполне достоверной и очень быстро проделавшей путь из Берлина в Женеву, а оттуда через Париж в Москву.
— Только пять?
— Легран опять все изменил, и Шустер пока бессилен.
Шелленберг на миг оторвался от перстня.
— Точное слово — бессилен. И он, и вы, и Гаузнер. Не камуфлируйте, Рейнике, вы же не художник. Пусть живописцы приукрашивают мир и из уродов делают херувимов. Телеграммы, пять ваших адресов, Лютце, Луи Андрэ — со всем этим надо работать. Ответьте, положа руку на сердце: не бьется ли оно сейчас облегченно при мысли, что для вас все позади?
— Нет, бригаденфюрер. И еще раз — мет! Мой преемник придет на все готовенькое: засада на рю Вандом, наблюдение за Лютце и де Тур, радист, который не сегодня-завтра будет давать показания. Он прихлопнет Леграна, и вы, разумеется, тут же забудете, что все это подготовил я! Я!
— Два года готовили?
Шелленберг произнес это почти шепотом, и Рейнике с некоторым испугом увидел, как толстая, пульсирующая жила вспухла на его лбу.
— Два года... Пять телеграмм... Рейнике, вы хорошо спите? Вас не мучают кошмары, когда вы подсчитываете, сколько вообще телеграмм ушло в Центр от Леграна?.. И после всего этого вы еще смеете что-то лепетать о подготовленных вами победах. Фюрер, если узнает всю правду, прикажет расстрелять вас как врага рейха! Вы это понимаете?.. Видит бог, я не хотел острых углов. Вы сами вынудили меня говорить правду...
Жила на лбу Шелленберга шевелилась, как гусеница, толстые бока ее вздувались и опадали — гусеница задыхалась от всосанной крови.
— Я могу заехать в Берлин? — спросил Рой-нике.
— Конечно.
Шелленберг встал — молодо и быстро. Лоб его разгладился.
— Рейнике... Старый товарищ, ты не должен обижаться! Не говори ничего и слушай. Легран сидит как бельмо на глазу у всех. Ты, очевидно, не знаешь, что фюрер и среди ночи звонит Кальтенбруннеру, и Эрнст не пожертвовал тобой, а спас тебя. Польша не самое худшее; я знавал бригаденфюреров, получивших полки в дивизиях СС и благодаривших Гиммлера, что он не поставил их на роты. Наши ранги — условность, не больше; реальны только победы. Дай мне Леграна, и ты в седле. Дашь?
— Кто будет вместо меня?
— Временно Гаузнер.
— Жертвенный бычок?
— Следующая неделя покажет. Если де Тур, Лютце и Андрэ выведут на Леграна, я повторю Гиммлеру твою фразу о том, кто пришел на готовенькое. Если же нет, то за провал подготовленной бригаденфюрером Рейнике операции кому-то придется ответить сполна... Когда ты едешь?
— Если позволите, сегодня.
— Отлично!.. Жди в три пятнадцать, в «Лютеции»!
...В отеле мало что изменилось — разве что охрана: внизу дежурят солдаты СС во главе с молоденьким и строгим шарфюрером. Он, словно впервые видя Рейнике, долго проверяет его документы, переводит взгляд с лица на фотографию и, жизнерадостный, готовый сменить серьезность улыбкой, вскидывает пальцы к козырьку;