Дом без выхода
Шрифт:
— Я рада за вас, Тина, — сказала Виолетта. Больше всего ей сейчас хотелось взять одну из своих тяжеленных хрустальных пепельниц и как следует жахнуть ею хозяйку по голове.
— А еще мы решили поехать в отпуск! — щебетала ничего не подозревающая Тина. — А то лето проходит, вон уже август на дворе, а мы так и не отдохнули. Выбрали Канары, там всегда ровный климат.
Виолетта кивнула. Сейчас ей, конечно, было совсем не до путешествий, но, в конце концов, не всегда же она будет в таком состоянии. А Канары — это совсем неплохо, она, конечно, никогда там
— Стас, конечно, хочет ехать всей семьей, — продолжала Тина. — Но я его отговорю. Что за отпуск с детьми! Надо же когда-нибудь и отдохнуть от них, побыть вдвоем!
— Можно подумать, ты так от детей устала! — скривилась Старуха. — Ах ты бедняжечка!
Но Тина, конечно, не услышала ее слов.
— Катьку можно будет отправить в какой-нибудь молодежный лагерь, в Хорватию или еще куда-нибудь. Ей полезно перед Швейцарией пожить вне дома, попривыкнуть к детскому коллективу. Ну а Сашура побудет здесь, с вами. Уверена, вы о нем отлично позаботитесь и без нас.
Довольная томная улыбка не сходила с ее лица, и это выражение просто бесило Виолетту. Тина еще раз сладко потянулась, взглянула на часы и нехотя поднялась с кресла.
— Ладно, пойду провожу любимого мужа и завалюсь еще поспать! Решила сегодня не ездить на работу, там вроде нет ничего срочного. Видите, Виолетта, напрасно мы с вами в чем-то подозревали Стаса — у нас с ним все хорошо! Он вдруг стал таким заботливым, таким нежным. Значит, все в порядке.
— Я так не думаю. Более того, я даже уверена в обратном. — На Тину будто выплеснули ушат холодной воды.
— Что вы такое говорите? Почему?
— Знаете, Тина, когда мужчина вдруг становится нежным и внимательным — это верный признак супружеской неверности. И потом, извините за откровенность, это его поведение, эта его, м-м-м, новая ласка — откуда она взялась? Сомневаюсь, что он проконсультировался с сексологом или прочел об этом в какой-нибудь книге!
— Вы хотите сказать, что… что… Что этому его научила какая-то женщина?
— Скорее всего, именно так. — Виолетта получила огромное удовольствие, жестоко терзая Тину.
Хозяйка переменилась в лице:
— Не может этого быть! Я прямо сейчас его обо всем расспрошу!
— Так он вам и скажет! — рассмеялась Виолетта. — Будет клясться в любви и преданности, уверять, что вы у него единственная и неповторимая. А потом вдруг случайно окажется, что он не может ехать с вами в отпуск из-за непредвиденной командировки. Куда-нибудь на Север, но вернется оттуда дочерна загоревший.
На Тину было жалко смотреть. Взгляд ее погас, плечи поникли:
— Но что же делать?
— Пока ничего. Ведь у вас нет никаких доказательств? Значит, надо постоянно быть начеку и искать улики.
— Понятно. Знаете, я пойду… Мне надо об этом подумать…
— А о ребенке даже не спросила! — возмутилась Старуха, когда дверь за Тиной закрылась. — Вот стерва, надо же быть такой эгоисткой! Но ты ее здорово отделала! Молодец!
— Знала
— За чем же дело стало? По-моему, давно идет к этому!
— Ты права. Хватит тянуть. Надо от нее избавляться. Осуществить Марьяночкины планы… — Виолетта поправила постель, которую так и не успела разобрать, и принялась приводить в порядок кое-как сброшенные на пол вещи.
— И как ты собираешься их осуществлять?
— Все тебе скажи да расскажи! Пока я знаю только цель, а о средствах надо подумать.
— Вот как? И что за цель, если не секрет?
— Уж будто не знаешь? Программа-минимум — освободить Стаса. Такая жена ему совсем ни к чему, надо развязать ему руки. Вот черт, на юбке подпушка оторвалась!
— Так ты действительно собираешься ее убить?
— Подшить надо… Не помнишь, куда я дела иголку?
— Лежит, как всегда, в ящике тумбочки. Ты мне не ответила.
— Что-то не могу найти… А, вот она.
— Ты мне не ответила.
— А? Не знаю даже, еще не решила. Там видно будет.
— Интересно… Впрочем, у тебя уже есть некоторый опыт. Тогда, с журналистом, тебе это легко сошло с рук…
— Зачем ворошить прошлое! — Виолетта перекусила зубами нитку. — Давай жить настоящим и будущим. Сейчас у нас планов громадье, и с этой минуты процесс уже пошел. Надо Марьяне позвонить.
Днем, судя по всему, у супругов состоялся неприятный разговор по телефону, во всяком случае, Тина несколько раз куда-то звонила и ходила после этого злая и раздраженная, с красными глазами. Стас задержался на работе, к девяти часам его еще не было, ужинали в молчании, нарушаемом только Сашурой. Мальчик проспал до полудня и теперь отлично себя чувствовал, нагулял за день аппетит и требовал, чтобы ему дали что-нибудь посущественнее и повкуснее, чем бульон с гренками, но Виолетта решила не рисковать. Не дай бог, ему опять станет нехорошо, а еще одной такой ночи она не выдержит. Виолетта предполагала, что после ужина Тина опять захочет с ней поговорить, но та молча поднялась, отодвинула тарелку с почти нетронутой цветной капустой и ушла к себе. Следом вышла Катя. Она весь вечер бросала настороженные взгляды то на мать, то на гувернантку, но так ни о чем и не спросила. Виолетта еле дождалась, пока Сашура закончит еду, и чуть не бегом потащила его в детскую. Ей казалось, что она не доживет до того счастливого мига, когда можно будет лечь спать.
Стас приехал часов в десять, и ночью супруги, похоже, помирились. Во всяком случае, утром отправились на работу вместе, и Тина уже выглядела не такой хмурой.
"Ах так! Ну ладно! — подумала Виолетта. — Дождемся вечера, уж я тебе устрою!"
И когда Тина одна вернулась с работы, она показала ей узкую полоску бумаги с напечатанными на ней синими буквами и цифрами.
— Что это?
— Это сегодня утром выпало у Станислава Алексеевича из кармана пиджака.
Тина внимательно изучала листок: