Дом дервиша
Шрифт:
Разговор с Тюркан-беем, владельцем жилого комплекса «Блаженство», происходит от начала и до конца через домофон.
— Мехмет Али Языджоглу, — повторяет Лейла.
— Этот мерзавец, сутенер, недоносок, этот гомосек, мошенник, уклоняющийся от уплаты налогов и отмывающий деньги, эта сволочь, болеющая за «Бешикташ», это ничтожество… если Всевышний все видит с небес, то этот гад закончит свои дни замурованным в фундамент перехода на Е018…
Лейла делает шаг назад к решетке, чтобы прервать поток ругательств.
— Привратник сказал, что вы распродали содержимое его квартиры.
Пауза.
— Вы ему не родственники?
— Дальние.
— Ну,
— Господин Озкек, куда вы дели его личные вещи?
— Ни черта я не получил за эту кучу дерьма. У вас деньги есть?
— Господин Озкек, назовите имя дилеров.
— Какая-то лавчонка в Сейитназам. Все, я спускаюсь. Разберусь с вами лично. Стойте где стоите. Я иду.
Лейла пулей мчится на своих высоченных шпильках. Она велела Яшару ездить по кварталу, поскольку припарковаться рядом с офисом Тюркан-бея в Инебей практически невозможно. Ну где же он? Где?! Пожалуйста, только не ДТП, не затевай драку у светофора, чтобы никакой полиции. Ага, вот он переваливается через трамвайные пути. Машина не останавливается, когда Лейла открывает дверцу и плюхается на пассажирское сиденье.
— Поехали! Давай! Давай!
Яшар встраивается в поток машин. Лейла видит грузного мужчину с покатым лбом, тяжелой челюстью и внушительными усами, который стоит в дверях офиса и оглядывает улицу. Когда машина проезжает мимо, Лейла пригибается, но это движение привлекает его внимание. Он узнает девушку с камеры домофона и обдумывает погоню, но в итоге довольствуется тем, что потрясает в воздухе кулаком и орет.
— Дай я догадаюсь. Он все еще хочет свою арендную плату.
— Веди давай, а то он может поехать за нами.
— Тебя, скорее всего, иначе учили на твоем маркетинге, но аренда имущества никогда не казалась мне достойным способом заработать, — философствует Яшар. — Использовать деньги, чтобы зарабатывать деньги.
— А мы разве не тем же занимаемся? Пытаемся раздобыть денег, чтобы заработать еще больше? — парирует Лейла.
— Нет, мы пытаемся раздобыть денег, чтобы создать что-то, что изменит мир. Заметила два слова в серединке? «Создать что-то».
— Комиссионки в Сейитназам, — говорит Лейла, когда они меняются местами на бензоколонке.
«Хазине», почти тут же выпаливает Яшар и высвечивает навигационная система. Ехать, ехать, бесконечно куда-то ехать, вертеться по огромному раскаленному городу между дешевыми домами в новых пригородах, офисами, сдающимися понедельно, черными мраморными атриумами и бизнес-апартаментами с видом на Босфор. Сколько водителей и пассажиров вокруг нее бесконечно снуют по магистралям, кольцевым дорогам и перекресткам Стамбула, так и не добираясь до центра, так и не добираясь никуда. Днем у них встреча с «Давай, нано!», лидирующей маркой на рынке нано. После этого надо сделать еще множество звонков в офисы компаний, занимающихся нано, в фирмы с частным акционерным капиталом и венчурные фонды. Лейла даже предположить не может, когда ей удастся заползти наверх по скрипучей деревянной лестнице дома дервиша. Мысль о сегодняшней встрече напоминает Лейле о вопросе, который терзал ее.
— Как так получилось, что ты работаешь с Асо?
— Мы познакомились в университете Анкары, а потом вместе пошли в университет Биликент. Это единственное достойное место, если ты хочешь чего-то добиться в области нано.
— Странная парочка.
— Странная? Что ты имеешь в виду?
— Ну, я никогда не считала… ммм…
— Курдов?
— Ну да, курдов. Не похожи они на ученых.
— Да? А какие они, по-твоему?
— Ну, я никогда не слышала…
— Ага,
— Нет, — она так не думала, не такими словами, картинками или клише, но предубеждения словно вода, они просачиваются в нее, будто в системах полива в пленочных теплицах, через семью, друзей, телевидение, новости, мечеть и школу: курды консервативные и замкнутые, они живут по собственным правилам и обычаям, курды и не граждане Турции толком. Это фундамент, на котором строятся все ее представления о курдах. Она простая расистка из Демре. Вот она, уродливая правда.
— Парень — гений, — говорит Яшар. — Я делаю грубую работу: проектирую молекулы, провожу расчеты и строю компьютерные модели. А Асо мыслит шире. Он провидец. Он из тех, кто видит на десять, пятьдесят, сто лет вперед и знает, что с нами всеми тогда будет. Он видит это ясно как божий день. Это меня чертовски пугает, но он видит будущее, смотрит в него, как на солнце, и оно его не слепит. Или и это курдам не положено?
— Яшар, прости…
Звонит дядя Дженгиз, он велит сделать крюк в Бакиркей и захватить двоюродного брата Наджи.
— Он хороший парень… и крупный. Таэквондо занимается.
— А чем мне пригодится брат со знанием таэквондо? — спрашивает Лейла.
— Я тут пил чай с Главным и спросил, не знает ли он, кто может крышевать делишки в жилом комплексе «Блаженство», где жил Мехмет. — В любом городке, в любом квартале есть свой Главный. У него множество прозвищ и почтительных обращений, но все сводится к тому, что он большая шишка. Главный чаще всего сидит. В основном на улице. Пьет чай литрами, может, даже курит. Соседи приветствуют его. А он выгуливает свою собаку, которая и дома-то никогда не бывает. Он со всеми знаком и улаживает проблемы. Он принимает небольшие подарки и находится под защитой у местных. — Я дал ему описание того парня. Он сказал, что по описанию похоже на Абдуллу Унула. Он работал с русскими, типично русский бизнес: рэкет, торговля людьми и прочее дерьмо типа этого. Главный слышал, что теперь этот тип дает деньги в долг.
— Значит, у нас деньги Абдуллы Унула.
— Лейла, еще он сказал, чтоб вы были очень осторожны. Абдулла Унул работал на русских. В их стиле, понимаешь. Лейла, думаю, тебе не повредит взять с собой кого-то еще, поэтому и отправляю с тобой Наджи.
— А вы никогда не думали, что неплохо бы позвонить в полицию? — спрашивает Лейла.
— В полицию? — Шок и стыд в его голосе заглушают гул шин. — Но тут же семейное дело, нет-нет.
Двоюродный брат Наджи околачивается около десятиметрового вращающегося пластикового дервиша, который зазывает посетителей в ресторан «Челеби» для туристов по ту сторону от пыльного парка, пропахшего выхлопными газами с автострады, поодаль от гордиева узла развязки Атакей.
Наджи крупный, широкоплечий, слегка насупленный парень двадцати с небольшим лет от роду, в тренировочных штанах и белоснежной футболке «Адидас». От него пахнет кондиционером для белья. Двигается он изящно, с непринужденной грацией. Яшар явно терпеть не может Наджи, поэтому Лейле тот нравится по умолчанию. Два парня в элегантных светло-голубых комбинезонах и симпатичных галошах моют машину, пока Яшар обыскивает магазин на предмет какого-нибудь перекуса и безалкогольных напитков. Лейла смотрит на медленно вращающегося дервиша, одна рука которого обращена к Всевышнему, а вторая указывает на землю. Сквозь сердце проходит линия единства. Здесь родилась нанотехническая революция — так Лейла и скажет, когда у нее будут брать интервью для раздела новостей под заголовком «Люди, которые потрясли мир».