Дом Для Демиурга. Том первый
Шрифт:
Проповедь закончилась, но слушатели этого еще не поняли — так и стояли, боясь пошевелиться, вздохнуть или шмыгнуть носом. Тем, кто стоял во втором и третьем ряду, проповедника так и не было видно: чтобы не шуметь, не заглядывали стоявшим впереди через плечо и не поднимались на цыпочки. Но ясно было, что смотрит, тем же требовательным и беспощадным взглядом. На всех сразу, на всю толпу вокруг себя. На каждого.
— Если есть достойные — идите за мной…
Человечек пошел вглубь леса так уверенно, словно родился и вырос здесь, в этой деревне. Темнота стояла — не видно ни зги, давно кончились сумерки, соваться без факела, значит, наверняка кости переломать, а он пошел. Прямой и стройный, словно из благородных людей, но ноги, обутые в опорки, ступали с той цепкой уверенностью, которая только рожденным на земле, от земли, и доступна.
За ним пошли все, кто слишком уж испугался, а таких оказалось много.
5. Графство Саур — Собра
Небольшое рыбацкое судно не стало заходить на остров Грив, да и причалило вовсе не в порту Литта, как был уверен Саннио. Сходя на берег по пирсу в поселке рыбаков, юноша узнал от герцога, что они в Сауре, но на порт Элест поселок никак не походил. Переночевав в поселке, герцог со спутником отправились на северо-запад. Уже к середине дня Саннио ощутил в воздухе тревожный запах беды.
Многие деревни, через которые они проезжали, были разорены, — какие частично, а какие и целиком. Судя по нестерпимой вони отхожих мест, которая сопровождала их почти всю дорогу, здесь не так давно прошла целая армия. Несколько полей по обочине дороги были начисто вытоптаны, виднелись кострища и валялись кучи отбросов. Хмурые крестьяне починяли уцелевшие дома.
— Смотрите внимательно, Саннио, — посоветовал герцог. — О чем вам говорит вся эта картина?
— Не знай я того, что вы сообщили мне — решил бы, что сюда вторглась армия Тамера.
— О, мой юный наивный друг, — хохотнул герцог. — Тамерцы ведут себя гораздо осторожнее. Они раз в несколько лет занимают земли Скорингов вплоть до западного берега Митгро, потом получают умеренную контрибуцию и отходят. Каждый сожженный дом уменьшает размер выплат, так что они не злоупотребляют терпением короля.
— Почему же их просто не завоевать? — удивился Саннио.
— Что вы знаете о Тамере?
— Государство, на востоке граничащее с Собраной, а на западе с Хокной. Религия та же, что и у нас, однако, с отдельной патриархией. Правит кесарь, или, как они говорят, император. Это рабовладельческое государство. Более трех четвертей обитателей Тамера являются рабами…
— А в Собране, как вам прекрасно известно, рабства нет. Завоевать Тамер несложно, мы могли бы сделать это еще при Лаэрте I. Страна бедная, а в армии ее слишком много рабов, чтобы она могла нам противостоять. Но никто в здравом уме не захочет соваться туда.
— Почему?
— Ну, представьте сами. Мы вводим в Тамер войска, выигрываем несколько сражений, победоносным маршем проходим по стране. Освобождаем рабов, разумеется. И получаем огромную гниющую язву на теле Собраны, яд которой может отравить всех. Полчища голодающих рабов хлынут на восток, а их уцелевшие хозяева будут поднимать один бунт за другим. Северные леса Тамера для этого годятся как нельзя лучше.
— Но мы же платим им?..
— Так больному пятнистой хворью бросают подачку, чтобы он ушел прочь. Настанет время, когда Тамер рухнет, и тогда уже придется лезть в это змеиное кубло, чтоб выжить самим. Надеюсь, Саннио, это случится не при нашей жизни.
Секретарь пожал плечами. Все это было ему не слишком понятно, да и вообще разговор начался не с того — и кто ж его тянул за язык и заставлял упоминать Тамер. Теперь же герцог, как обычно после неприятных бесед, уставился на дорогу перед собой и наполовину прикрыл глаза. Тяжелые веки с бахромой светлых ресниц были неподвижны, словно Гоэллон ухитрился заснуть за одно короткое мгновение.
Картина разоренных земель графства навевала уныние. Встречные крестьяне провожали двух всадников мрачными взглядами, кое-кто делал вслед знаки, отвращающие зло. Секретарь кинул сеорин паре особо оборванных земледельцев, впрягшихся в телегу вместо вола и тащивших в ней уцелевший скарб. Баба в прожженном платке бросилась подбирать монету, а ее муж потряс Саннио вслед кулаком и громко выбранился. Юноша опешил: подобной благодарности он не ожидал. На золотой эта семья могла бы прожить до середины зимы.
— Надеюсь, вы разбрасываетесь собственными деньгами, — проронил Гоэллон, не оборачиваясь. — Я не хотел бы за свои покупать еще парочку проклятий.
— Разумеется, герцог. — Саннио не скрывал обиды: сначала этот мужик, а потом еще и господин… — Я не потратил все, что вы изволили мне подарить в Убли.
— Лучше бы вы потратили монету на себя. По крайней мере, вы получили бы удовольствие, а не огорчение и разочарование.
— Эти люди нуждаются в деньгах куда больше, чем я. Разумеется, благодаря вашей милости.
— Благодаря мне они нуждаются в деньгах? — герцог открыл глаза и приподнял бровь. — Ну что ж, в некотором роде вы правы, драгоценнейший мой Саннио…
— Я не то хотел сказать, простите, герцог!
— Неважно, что вы хотели сказать, важно, что было сказано. Слова подобны змеям: они не кусаются, лишь пока крепко держишь их в кулаке. Стоит отпустить змею, и она ужалит кого-нибудь: вас или того, кто рядом.
— Простите, что позволил себе эту оплошность, — сжал губы секретарь и, все же не удержавшись, прибавил: — Впредь я буду держать в кулаке все свои слова.
— Надеюсь, вы хорошо владеете языком жестов, Саннио, — расхохотался герцог. — Так-так-так, посмотрим, на сколько вас хватит…
Юноша насупился и отвернулся к дороге. Разумеется, не стоило состязаться с Гоэллоном в красноречии, наивно рассчитывать, что можно переспорить советника короля. Да и вообще не секретарское это дело — пререкаться с господином. Он связан с Гоэллоном на пять лет, по условиям договора, и, пусть это долгий срок, но его можно вытерпеть. Крепко держа змею в кулаке и не позволяя себе ни лишнего слова, ни лишнего вопроса. Саннио искренне надеялся, что у него хватит выдержки на последнее решение.