Дом Для Демиурга. Том первый
Шрифт:
Альдинг немедленно ринулся выполнять просьбу, Гоэллон молча смотрел на это. Подсказывать он не собирался: все было подробно разъяснено еще до того, как девица Къела решила устроить восстание, а герцог дважды не повторял. Керо очень уверенно схватила курицу за голову, вывернула ее, и, не обращая внимания на заполошное биение крыльев, полоснула ножом по горлу. Пожалуй, слишком сильно и глубоко: короткое лезвие застряло в хребте, но дело было сделано: кровь брызнула на ткань.
— Граф Саура, не затруднит ли вас расстелить другую ткань? — голос звенит, но не от страха, а от злости, хорошей — Саннио знал это по своему опыту, — злости, той, что помогает
Рыжий возился долго, слишком долго. Секретарь затаил дыхание. Девочке предстояло еще более неприятное дело, а тут каждый миг дорог. Запала надолго не хватит, а если Керо не закончит, Гоэллон ее съест на закуску к скорому уже обеду.
Голубоглазая северянка уложила пеструшку ровно так, как объяснял герцог: расправив крылья, на край белой плотной ткани. На губах у Керо играла странная улыбка, словно ей вдруг понравился ритуал иеромантии. Нож вонзился под грудину и вспорол тонкую стенку брюшка. Опять слишком глубоко и резко, но результат был достигнут: часть потрохов вывалилась на ткань.
— Стоп! — скомандовал Гоэллон. — Теперь осторожно… осторожно, я говорю, опускаете тушку на место. Медленнее, мягче. Меня не волнует, что у вас дрожат руки…
— У меня не дрожат руки, герцог! — Керо сначала сделала все, что нужно, а потом уже развернулась и принялась дерзить. — Может быть, вы плохо видите?
— Замолчите, юная дама, — спокойно сказал учитель. — Подойдите все сюда. Что вы можете сказать?
— Паршивая из нее птичница, — хихикнул Бориан. — Кто так режет…
— Вы прочитали это по рисунку крови или по рисунку внутренностей? Ну-ка, любезнейший Саура, обоснуйте свой вывод. Как, вы не можете? Тогда зачем же вы открыли рот? Исправьте эту оплошность, пока в него не залетели привлеченные содержимым вашей последней шутки мухи. Альдинг, вы можете что-нибудь сказать?
Саннио глянул на покрасневшего до ушей Бориана и улыбнулся про себя. Рыжий почти уже отучился плести глупости и говорить гадости, но иногда по старой памяти выдавал что-нибудь подобное. Герцог же взялся за него всерьез. За любую лишенную изящества шутку рыжий граф получал такую отповедь, что потом молчал по часу — огромное достижение для Бориана. Это шло ему на пользу. Шутки делались все реже и все уместнее, да и вообще Саура уже подтянулся до уровня остальных. Необычно вольное для Старших Родов воспитание в родном доме еще давало свои плоды, но безжалостная дрессура Гоэллона перевешивала.
— Да, герцог. Хотя сечение произведено недостаточно умело, — и этот туда же. Альдинг, конечно, верный рыцарь северянки, но истина ему всегда дороже. Впрочем, вот на него Керо точно не обидится. — Все же можно получить определенные результаты. Если я не ошибаюсь, то мы вопрошали о том, закончится ли успехом начинание заказчика. Ваше, герцог.
— Не ошибаетесь. И?
— Вынужден вас огорчить, но — нет. Рисунок крови говорит о том, что задуманное не удастся. Видите, все капли легли на левую сторону? Это означает отказ. Рисунок внутренностей сообщает о том же. И… я бы сказал, что причиной будет упрямство некой влиятельной персоны.
— Вы прочитали свиток до конца? Похвально. Да, — Гоэллон сам покосился на две тряпки. — Вы правы. К сожалению, правы, Литто. Может быть, вам удастся определить род занятий этой персоны?
Черноволосый юноша склонил голову, потом прищурился, кончиками пальцев коснулся кровавого желто-красного месива. Саннио всегда потихоньку любовался Альдингом. Любое движение исполнено сдержанной
— Боюсь ошибиться, герцог, а потому не стану говорить. Я вовсе не убежден, что мое суждение верно. — И голос у него тоже какой-то особенный. Ровный, сдержанный, богатый обертонами. Хороший юноша; только вот отучить бы его скрытничать…
— В общем, вы правы, но вы все же на уроке. В процессе обучения ошибки позволительны и даже интересны, их можно разобрать к общей пользе. Так что говорите.
— Служитель церкви.
— Как интересно! — Гоэллон оживился, плечом отодвинул Саннио и подошел к ученику вплотную. — Почему вы так решили? Какой признак заставляет вас так думать?
— Я не могу этого объяснить, герцог, — чудеса в кадушке, и Альдинг тоже может волноваться. — Этому нет логического объяснения, но… я так чувствую. Нет какой-то приметы…
— Превосходно! — наставник обрадовался; Саннио редко видел его таким — живые поблескивающие глаза, совсем иная, нежели обычно, улыбка — теплая и довольная. — Вы не ошиблись. Запомните, Литто, и остальные тоже запомните: чутье ошибается гораздо реже, чем разум. Если вы что-то чувствуете, если даже этому нет объяснений, если даже все приметы говорят об обратном — верьте своему чутью. Оно мудрее, чем все трактаты, мудрее меня, мудрее вас, заучивших приметы и признаки. Если вы слышите этот голос, не вздумайте глушить его рассуждением и умопостроением. Интуиция для предсказателя — это главное!
— Тогда можно и птицу не резать. Просто подумать… — подала голос девушка.
— Милая моя, чем вы слушаете? Если вы этим же и думаете, то сами можете определить цену своим размышлениям. Я сказал о том, что предчувствие, озарение, чутье ценнее и важнее разума, вы же мне говорите "подумать". Слушайте, Керо, слушайте и постарайтесь понять. То, что я вам сейчас скажу, вы не должны повторять нигде и никогда. Считайте это секретом ремесла, или считайте высшей крамолой, но — молчите, не делитесь ни с кем. Все, что мы делаем, разливая воск или вино, выворачивая потроха или рассыпая соль, мы делаем, чтобы прикоснуться к этому чуду: к голосу интуиции. Не капли крови на ткани дают ответ, а ваше собственное чутье. Ритуалы — только ключ от той двери, где оно спрятано. Они нужны лишь чтобы открыть дверь, заставить разум услышать то, что уже давно известно душе. Если вы скажете об этом другим предсказателям, вас поднимут на смех, объявят недоучками или святотатцами, — но это именно так. Поняли?
Трое учеников сосредоточенно кивнули. Саннио смотрел на их лица. Керо ничего не понимает, но просто верит герцогу, и это не так уж и плохо. Бориан, кажется, и не собирается понимать, но запомнит сказанное и будет им пользоваться. Альдинг же… секретарь дернул его за рукав и сунул в левую руку стакан с водой. Кажется, черноволосого постигло некое величайшее озарение. Он пил мелкими глотками, но глаза смотрели вдаль, туда, куда мог заглянуть только Литто, и никому больше не было пути в это место.