Дом Для Демиурга. Том первый
Шрифт:
— Но отвечали нечестивцы: "Что за дело нам до того, если за нами оружие могучее, врагов в страх обращающее; не устрашимся", — терпеливо повторил учитель. — Продолжайте.
— А! — улыбнулся Элграс и затараторил: — И многих невинных убивали, и открыто, и тайно; и едва не сделалась смута. Был же среди жителей Сеории человек именем Галадеон, торговец, благочестивый и кроткий душою, за что многие годы состоял главою торговой гильдии. Говорил он о том, что негоже добрым омнианцам осквернять себя прикосновением к стрельному составу, грешно его и изготовлять, и продавать. Слушали его, ибо знали, что слово его крепко и праведно. Подступились к нему тогда нечестивцы, говоря: "Согласись; а не то убьем
— Хорошо, — кивнул учитель и перевел взгляд на Араона. — Теперь ваше высочество… своими словами.
От удивления Араон едва не свалился под парту. Чудо, произошедшее в этой комнате, достойно было занесения в жития святых. Первый раз за два года наставник разрешил рассказывать не в точности по написанному.
— У Галадеона был один сын, его звали Гоин. Когда дом осадили, он сказал, что негоже отступать от веры, а жизнь дешевле спасения, и сам вышел к людям, и его… в общем, его убили. Из этого оружия. Но ничего не изменилось, теперь хотели убить самого Галадеона, потому что он не передумал. И грозились дом поджечь, а потом и подожгли. Тогда Галадеон вышел к людям и упал на колени с молитвой. Воззвал к Сотворившим, и… и это оружие перестало действовать. Потому что стрельный состав больше не воспламенялся. Везде, во всем обитаемом мире.
— Что же случилось со Святым Галадеоном?
— Его все равно убили, — грустно сказал Араон. История, рассказанная своими словами, вдруг стала близкой и понятной. — От злости. Толпа его растерзала. Но потом случилось еще одно чудо.
— Принц Элграс, расскажите об этом.
На этот раз братец не считал ворон за окном, а внимательно слушал. Его тоже удивило, что учитель разрешил рассказывать по-своему, и теперь он только и ждал момента, когда ему тоже дадут заговорить.
— Тут померк небесный свет посреди дня, начисто, как ночью, и стала кромешная тьма, но во тьме было видно, что останки отца и сына сияют ярко, как свет тысячи факелов! И они, то есть, Святой Галадеон и его сын, ожили! А с неба спустилась светящаяся лестница, и они взошли по ней к Сотворившим! А видели это не только те, кто на них нападал, но и весь город! И теперь Святой Галадеон является покровителем второй летней девятины, а Святой Гоин — всех, кто жертвует жизнью за родителей, — прозаически закончил рассказ Элграс. — А стрельный состав не взрывается.
— Не воспламеняется, — уточнил наставник. — Весьма хорошо, да и вы, ваше высочество Араон, тоже продемонстрировали знания и отличное понимание.
Араон уже сидел, а то бы упал, наверное. Первый раз за два года они с братом удостоились похвалы. Это в придачу к разрешению рассказывать не наизусть. Может быть, у учителя сегодня день рождения, или еще что-нибудь хорошее случилось?
— Теперь назовите девять великих чудес, совершенных Святыми Защитниками.
Принц почувствовал, что брови не просто ползут — ловчим кречетом взлетают по лбу: это они учили больше года назад и оба знали наизусть. Сегодня определенно что-то случилось — возможно, самое настоящее чудо. Учитель, отец Бильо, никогда не возвращался к пройденному и уж тем более не заставлял отвечать то, что принцы хорошо знали. А на эти вопросы могли ответить и дети.
— Чудо дарования знания путей, совершенное Святым Окбертом. Чудо неподвластности трем смертным хворям, совершенное Святой Иоландой…
— Расскажите о нем.
— Святая Иоланда жила в двенадцатом веке от сотворения. Тогда люди много страдали от трех смертельных болезней — желтой лихорадки, удушливого поветрия и чахотки. Святая Иоланда была монахиней из ордена Милосердных сестер и видела, как умирают невинные дети и добрые верующие. В отчаянии она воззвала к Оамне, Матери всего сущего, и была услышана. С тех пор те, кто принят в лоно Святой Церкви, от этих болезней не страдают. Только отлученные и хокнийские еретики. Больной может быть исцелен, если примет истинную веру или пройдет очищение.
— Очень хорошо, ваше высочество, — кивнул отец Бильо, и принц в третий раз задался вопросом, что же происходит.
Разгадка оказалась простой и не самой приятной. За спиной, у двери, раздалось знакомое покашливание. Араон вздрогнул. Отец. Наследнику очень не хотелось, чтобы король начал задавать вопросы. Они у отца всегда были с подковыркой, зачастую он спрашивал даже о том, чего сыновья еще не изучали, но спорить с королем бесполезно: он требует отвечать, а потом долго выговаривает за нерадивость и учителям, и принцам.
Оставалось надеяться на то, что Законы королю не особенно интересны — до сих пор он ни разу не заглядывал на эти уроки. Если он задаст не слишком сложные вопросы, то, может быть, удастся вывернуться, хоть что-нибудь ответить. И все равно хотелось сбежать — например, в окно, любезно приоткрытое отцом Бильо. Учитель всегда любил свежий воздух и даже зимой урок начинал с того, что открывал одну из створ окна. Как он не мерз в своей тонкой рясе, Араон с братом не понимали; Элграс вообще строил предположения, что отец Бильо — не человек, а ожившая каменная статуя, потому и мерзнуть не может. Невыразительное лицо учителя и предельная скупость в выражении чувств заставляли соглашаться с этой теорией.
— Разве не требуется знать жития наизусть? — спросил, проходя к кафедре, отец.
Отец Бильо поднялся навстречу. Служители Церкви даже королей приветствовали только коротким наклоном головы. Маленького Араона это всегда удивляло. Когда Его Величество входил в Зал Ассамблеи, все, и благородные люди, и простолюдины, опускались на одно колено, а священники оставались стоять, торча над остальными, как деревья среди кустов.
— Ваше Величество, мы искренне полагаем, что наилучшее понимание достигается чередованием заучивания и пересказа, — принц вновь ощутил невыразимой силы притяжение земли, — а на память их высочества знают тексты отменно. Принц Элграс, расскажите о чуде Святого Галадеона.
До Араона наконец-то дошло, что за игру затеял отец Бильо. Кто его знает, почему, но ему нужно показать королю, что оба принца очень усердны и хорошо знают законы. Поэтому он готов и отступить от обычной манеры ведения урока, и спрашивать у братца ровно то, что тот уже рассказал наизусть незадолго до прихода отца.
— Не надо, — махнул рукой отец. — Избавьте, я верю вам на слово.
— Польщен доверием Вашего Величества, — еще раз склонил голову отец Бильо.
— Кто из принцев лучше успевает?
— Его высочество Араон.
Это было полной и законченной неправдой. Элграсу, хоть он плевался и ругался, удавалось заучивать наизусть длинные главы из житий, толкования Законов и все прочее, что нужно было знать. Араон же каждый раз запинался, путал имена и даты, события и места сотворения очередных чудес. Священникам врать было не положено, но как иначе понимать слова отца Бильо?
Отец польщенно улыбнулся, так, словно похвалили его. Он махнул рукой, подзывая сына к себе. Араон подошел, прикоснулся губами к перстню на протянутой руке, встал, разглядывая свои туфли. Наследник был королю по плечо и больше вырасти уже не надеялся, младший брат в свои тринадцать — и тот обогнал Араона; да еще и был на одно лицо с отцом, о чем твердили всякие клуши: гувернантки, портнихи, служанки… Брат быстрее соображал, реже болел, лучше ездил верхом, был метким стрелком, а про старшего принца шутили, что при виде него любая мишень начинает уворачиваться от страха. Брату доставалось больше наказаний, но и больше похвал.