Дом-фантом в приданое
Шрифт:
— Насть, — заговорила Олимпиада, сменив тон с умильно-веселого на в меру деловой, в меру просительный, — ты просто скажи — когда, а то мне начальство покоя не дает! Когда интервью выйдет, ты ведь уже все сделала!..
— Да я-то сделала, — отвечала Настя довольно прохладно, в полном соответствии с правилами игры, — но ты же понимаешь, как у нас все непросто! Тут ВВП опять с визитом ломанулся, у нас все занято этим визитом! И начальство говорит, что директор — это региональный материал, а не всероссийский, и все в таком духе!
— Ну, завод как раз всероссийского значения!
— Лип, мы не газета
— Настенька, но ты же сама делала интервью, а у тебя они получаются изумительные! — Это был не совсем подхалимаж, ибо интервьюером Настя считалась высококлассным. — У тебя он там такой пупсик получился, прямо красавец-мужчина, хоть бери его и уводи от законной супруги.
— Хорек он страшный, а не пупсик. Липа! Ты его на фотке видела?
Некоторое время они толковали, хорек он или пупсик, а расстались, пообещав друг другу еще «созвониться». Ничего толком не было сказано, но почему-то Олимпиада уверилась, что на этот раз дело сдвинулось с мертвой точки.
И тут произошло непредвиденное.
Дверь в коридор, которая всегда была открыта, вдруг качнулась, и на пороге появилась Марина Петровна со странным выражением лица. Липе показалось даже, что она подслушивала.
— С кем ты разговаривала?
Олимпиада пожала плечами:
— С газетой «Труд», а что случилось, Марин?
Марина Петровна вошла и оперлась руками об Олимпиадин стол. Никита Белов, который делил с Тихоновой кабинет и в данный момент с сосредоточенным лицом раскладывал пасьянс, незаметно переключил его на какой-то текст и зевнул, не разжимая челюстей.
— Ты так разговариваешь с журналистами?
Олимпиада перепугалась:
— Ну… да. А что такое?
— Позволь, но это же работа! Ты позволяешь себе болтать с журналисткой, как с подругой?!
Олимпиада смотрела ей в лицо и медленно осознавала, что дело ее плохо.
В университетскую бытность пришлось ей проходить практику на Российском телевидении. Ничего особенного она там не делала, в пресс-службе бумажки подавала и принимала, и еще замирала от восхищения, когда в буфете на седьмом этаже старого министерского здания на 5-й улице Ямского Поля встречала скучно жующих бутерброды «звезд». Ничему путному она бы так и не научилась, если бы не начальник. То есть он не был ее непосредственным начальником, а был как раз «начальником телевидения», то ли генеральным директором, то ли первым заместителем, но иногда так получалось, что она присутствовала на совещаниях, подменяя его помощницу Таню, у которой всегда была куча дел. Этот начальник, не делая ничего такого специального, собственно, и научил ее работать. Он был очень хорошо образован, деятелен, напорист и трудолюбив. По-английски говорил так же хорошо, как и по-русски, и уважал не только начальствующих, но и подчиненных, что тоже бывает, но редко.
— Весь бизнес, — сказал он однажды на совещании какому-то мальчику, который жаловался на то, что он куда-то звонит, а там, куда он звонит, его никто не хочет слушать, — держится только на личных связях. Профессионализм, знания, эрудиция, все это необходимо, но абсолютно вторично. Никто не станет иметь с вами дела, если вы отвратительно общаетесь, каким бы профессионалом вы ни были.
Он быстро съехал
К Насте она ездила в роддом, с Костиковой пила пиво, а Вешнепольского неизменно поздравляла с Днем защитника Отечества, потому что он начинал когда-то военным корреспондентом и однажды даже попал на Кавказе в плен.
Должно быть, Марина Петровна поняла это как-то не правильно, потому что Олимпиада никак не могла взять в толк, отчего та так прогневалась.
— Марин, Настя Молодцова должна поставить наш материал, и я просто решила ее поторопить.
— Разговорами о том, как пописала ее дочь?!
— Ну, просто она недавно родила, и для нее это сейчас важно.
— Зато для нас совершенно неважно! — почти простонала Марина Петровна. — Что это такое? Что это вообще за разговоры в служебное время?!
Никита Белов за соседним столом перестал зевать и навострил уши. Назревал скандал — единственная отрада в их затхлом болоте!..
— Я просто хотела ей напомнить…
— Напомнить?! — У начальницы покраснели щеки. — Никаких напоминаний я не слышала! Я слышала только какую-то… бабскую болтовню! И ты еще позволяешь себе утверждать, что это деловая беседа! Что ты должна была сделать?
— В… каком смысле?
— В прямом! Что ты должна была сделать?! Напомнить ей про материал?! Вот и напоминала бы! А ты болтала с ней невесть о чем! Нужно было задать вопрос и потребовать ответа, только и всего!
— Я не могу ничего от нее требовать, — потихоньку начиная злиться, сказала Олимпиада. — Мы не платим за материал, она делает его просто из уважения к нам.
— К кому — к нам? — пронзительно спросила Марина Петровна. — К нашему холдингу или к тебе лично?! Что ты выдумываешь?! Лично ты никому не нужна и неинтересна, уж поверь мне! Если она делает материал, то только потому, что информационный повод у нас вполне достойный!
Олимпиада хотела было ответить, что никакого такого повода и в помине нет, потому что в России тысячи заводов и тысячи директоров и московские газеты вовсе не пишут огромные материалы про каждого из них! Еще она хотела сказать, что самое главное в любом бизнесе — это личные связи. И еще про то…
— Значит, так, — заявила Марина Петровна с отвращением. — Все внеслужебные разговоры я попрошу вести дома. Я запрещаю тебе завязывать с журналистами какие-то другие отношения, кроме деловых. Если ты таким способом создаешь известность лично себе, пожалуйста, не вмешивай сюда нашу компанию и не делай этого от ее имени! А я оставляю за собой право… доложить об этом начальству.