Дом грозы
Шрифт:
– Если что, еды нет, – улыбается она, прикинув, что он, должно быть, очень голоден.
– Не отвлекайся. У меня пара вопросов. – Фандер улыбается, обнажив ровный ряд белых зубов, и это самая лживая улыбка, какую Нимея видела в своей жизни.
– М-м, хорошо, но тогда у меня пара минут. Точнее, ровно две. Время пошло.
– Зачем тебе это? Он мой брат, а тебе…
– Он мой друг, следующий вопрос.
– Вы с ним вместе?
– Не твое собачье дело.
– Кто бы говорил.
– Минус десять секунд за расизм. Следующий вопрос.
–
– Чтобы попасть в резервацию Имбарг, нужно быть кровным магом времени.
– Зачем нам в резервацию?
– Там находится Дом грозы, в нем Источник веры. Один флакон, содержащий Источник веры, решит нашу проблему. Эта жижа просто избавит Энга от крови твоей матери.
– Что будет со мной? Когда я почувствую кровь матери?
– Понятия не имею.
– Мне нужен маршрут.
– Обойдешься.
– Зачем мне в дороге… ты?
– Потому что ты не знаешь маршрут. – Нимея сглатывает и смотрит на Фандера строгим прямым взглядом, от которого любой бы испуганно отпрянул, но Хардин не отвернулся.
– Я куплю карту.
– Имбарга нет на карте.
– Откуда ты знаешь дорогу?
– Твоя мать подсказала.
– Я ее спрошу.
– Она не скажет.
– Почему?
– Мы тебе не доверяем.
– Ложь. Я не желал брату смерти. Никогда.
Он замолкает и распрямляется.
Они ему не доверяют. Они боятся, что он бросит Энграма в беде. Как будто нахождение в тюрьме сделало его еще большим подонком, чем он был прежде.
– Дело не только в этом, – холодно отвечает Нимея, пока Фандер ничего себе не надумал. – Это место меняет таких, как ты. А я буду в безопасности, я не маг времени и, если что, шарахну тебя по башке, чтобы пришел в себя.
– Как ты попадешь туда?
– Пусть это будет для тебя сюрпризом.
Она видит, как Фандер растерян, и ей почти его жалко. Заключение явно оставило на нем след: взгляд стал пустым и обреченным, будто этот человек поставил на себе крест. Нимея могла бы его подбодрить, но совсем не хочет. Они друг другу чужие. Фандер Хардин – это человек из прошлой жизни, в которой он не был светлым пятном. Нимея никогда не боялась его, ведь всегда считала себя ловче, сильнее, но самое главное – хладнокровнее. Хардины состоят из эмоций и самомнения, в отличие от нее.
Сейчас, когда напротив нее стоит жалкое подобие прежнего Фандера, человек со старческими глазами, смешно вспоминать, что Хардин когда-то был мальчишкой, а потом заносчивым студентом, источающим яд.
– Ты можешь пару часов поспать или привести себя в порядок. Этот похоронный костюм слишком приметен.
– У тебя завалялась мужская одежда?
– Я взяла из дома твоей матери одежду Энга. Твою старуха Мейв вышвырнула, решив, что за Энгом и Омалой тоже придут, если их с тобой хоть что-то будет связывать. Переоденься и прими душ. Умыть лицо недостаточно, чтобы стать человеком. И ты все еще воняешь.
– Слишком много претензий, – цедит он.
– Уж прости, но мне с тобой минимум неделю таскаться, не хочу потом отмываться всю жизнь. Ты же аристократ, как-никак, держи лицо.
– Звучит как вызов. На меня не налезут эти тряпки. – Он хмуро рассматривает одежду Энграма.
Нимея окидывает его оценивающим взглядом и пожимает плечами.
– Ты преувеличиваешь свои достоинства. Я на полтора часа выйду, раздобуду какой-нибудь еды и транспорт. Развлекайся.
* * *
Новый Траминер Нимее нравится еще меньше, чем Старый. В Старом были чистые улицы и грязные окраины, куда стекались все бедняки, а теперь грязно было везде.
Простые люди потеряли работу, спекулянты поднялись и набивали карманы. Культурная жизнь Бовале сошла на нет. Кому нужны театры, если можно посмотреть, как шпана вынесла пару серебряных подсвечников и удирает от охранника?
Все нечистокровные используют магию к месту и не к месту, лишь бы ткнуть носом истинных, продемонстрировать способности, которыми те не обладают. Теперь вместо того, чтобы носить сумки, люди левитируют их по воздуху, что приводит к столкновениям пешеходов. Поэтому на земле валяются рассыпанные яблоки и побитые яйца, выпавшие из продуктовых корзин. В воздухе стоит смрад из-за высокой влажности в городе и слишком большого объема работ для дворников.
Теперь оборотни предпочитают передвигаться по городу в своем животном обличье, поэтому улицы похожи на один большой зоопарк. Остальные маги шугаются распоясавшихся фольетинцев и жалуются на них друг другу, ведь раньше такое поведение считалось выходящим за общепринятые нормы и даже опасным для общества. Простой человек не поймет, волк идет навстречу или девчонка, и угодит в беду, слишком поздно обнаружив дикого зверя. Оборотень же может сотворить зло, будучи животным, сбежать в лес и выйти оттуда человеком, оставшись безнаказанным.
Бовале поглотила анархия. Нимея вернулась сюда, как только заболел Энграм, и с первого же дня прибытия мечтала о его выздоровлении, чтобы покинуть это уже гиблое место. Она бы забрала Хардинов с собой, но Омала не желала покидать свой дом и бросать сидящего в тюрьме старшего сына.
Все закончится, и я их увезу. Энграма и Омалу.
Это все, о чем думала Нимея, морщась от жалкого вида разбитой и разоренной улицы Реббе, пересекающейся с такой же неприглядной центральной улицей Авильо.
Когда-то перекресток был главной площадью, но два с половиной года назад истинные, шутки ради, вырастили прямо под асфальтом маленькую милую рощицу, за одну ночь лишив половину города водоснабжения. Ремонтные работы идут до сих пор: площадь разрыта, организованы переходы, закрытые черепичной крышей, на домах поблизости видны строительные леса. Удивительно, как быстро люди привыкли к плачевному состоянию площади и просто забросили ее восстановление. В переходах появились ларьки, под строительными лесами начали ночевать бездомные.