Дом из пепла и стекла
Шрифт:
Если ситуация станет по-настоящему опасной, на чью сторону он встанет? Станет ли он вообще на чью-либо сторону или будет сидеть и с удовольствием наблюдать за игрой?
Со всех сторон меня окружают люди с холодными, жёсткими сердцами, а я слишком деликатна. И всегда была такой.
Вздохнув, я киваю и встаю.
— Спасибо за ваше время, — я пожимаю руку г-ну Брауну из компании «Браун, Уиллис и Смайт» и покидаю его кабинет в расстроенных чувствах.
Не желая пока отправляться домой, я иду в сторону главного торгового
— О Боже, Синди?
Я оборачиваюсь на знакомый голос, и улыбка расплывается по моему лицу.
— Кэрол?
Передо мной сияет светловолосая гламурная женщина.
— Моя дорогая девочка. Я собиралась позвонить тебе завтра. Я вернулась в страну на несколько дней.
Кэрол Мэллори — моя крёстная мать, богатая вдова, живущая в жарком, гламурном средиземноморском местечке и имеющая череду молодых любовников. Сейчас ей, наверное, за шестьдесят, но выглядит она по крайней мере на десяток лет моложе.
Я не видела её очень давно. Она очень любила маму, но с моим отцом они никогда не встречались. Он не одобрял её, как он выражался, «галдящие» похождения.
Слёзы наполняют мои глаза при виде приветливого лица. Она смотрит на меня, и по мере того, как она вглядывается в меня, её улыбка исчезает.
— Моя дорогая девочка, что с тобой? Ты выглядишь очень плохо. Ты всё ещё убита горем? Наверное, да. В конце концов, прошло не так уж много времени, не так ли? Я чувствую себя ужасно, и я бы навестила тебя раньше, но у меня сложная ситуация, которую я пытаюсь разрешить.
— Что случилось? Ты в порядке?
Она кивает и тихонько смеётся.
— Я всегда в порядке, моя дорогая. Это, конечно, мужчина. Тот, кто оказался настоящим гнильцом и пытается отнять у меня всё, что у меня есть. Я уже давно участвую в битве умов и воли. Именно поэтому я здесь. Я ходила к адвокату, но дело в том, что этот человек поселился в моем доме на юге Франции, и я не могу его выселить.
Она заключает меня в крепкие объятия, и знакомый аромат Диор, которым она всегда пользуется, окружает меня, как одеяло. Отстранившись, она оглядывает меня с ног до головы.
— Синди, ты просто худышка. Я приглашаю тебя на обед, и мы поговорим.
Она переплетает свою руку с моей и, даже не спрашивая, ведёт меня по улице к тому месту, которое она приметила.
Многие люди не любят Кэрол. Они считают её властной, слишком шикарной, слишком громкой, просто слишком, а вот мама её любила. Она говорила, что, если не наезжать на неё, под надменной внешностью Кэрол скрывается золотое сердце. Но стоило её расстроить, и она, как львица, защищается.
Я оказываюсь за столиком в шикарном баре, и через несколько
— Как ты это сделала? — спрашиваю я её с трепетом.
У неё всегда была такая манера, когда всё делается для неё гладко и без лишних вопросов.
— Я просто сказала бармену: «Шампанское, дорогой», когда мы вошли. Никакой магии, — она улыбается, наливая бокал мне, потом себе. — Пей. Мы поедим через некоторое время, но сначала — ты неважно выглядишь, моя дорогая.
— Я в порядке, — лгу я, говоря сквозь зубы.
— О нет, не в порядке. Я вижу, что ты и отдалённо не в порядке.
— Честно говоря, я буду в порядке. Мне не нравится моя мачеха, но тут уж ни ты, ни кто-либо другой не сможет помочь. Мне просто придётся терпеть её до своего дня рождения, когда я получу наследство.
— Я тоже терпеть её не могу, так что ты не одинока, — на её лице возникает гримаса отвращения — такая же, как при виде раздавленного слизня на тротуаре. — Она мерзкая женщина. Ты не можешь съехать до своего дня рождения?
— Мне некуда идти.
— Дорогая. Я могу оплатить тебе ночлег. Почему ты не позвонила? Приезжай и живи у меня. Тебе придётся смириться с Ральфом, но он вежливый грубиян и не доставит тебе проблем.
Я делаю глоток из своего бокала и вздыхаю.
— Это не твоя проблема, Кэрол. Нечестно впутывать тебя. В любом случае, я не смею съезжать, потому что Бог знает, что она сделает с домом, пока меня не будет. К тому же она снова выходит замуж.
— Что? — Кэрол повышает голос, и несколько других посетителей бросают на нас взгляды.
— Я думала, ты видела это в газетах. Она собирается выйти замуж за Нико Андретти.
Кэрол смотрит на меня, её рот открыт.
— Боже мой. Я чувствую себя ужасно. Я так отвлекалась на этого мужчину в своей жизни — или, скорее, на то, чтобы убрать его из своей жизни, что подвела тебя.
— Ты меня не подвела. Это не твоя проблема, чтобы с ней разбираться.
Она поджимает губы и сужает глаза.
— Ты говоришь мне, что входит и не входит в мои полномочия как твоей крёстной матери?
Легкая улыбка появляется у меня на губах.
— Боже упаси, Кэрол.
— Да, действительно. Боже упаси. Нико Андретти — преступник.
Она произносит это слово шёпотом.
— Этот человек… этот бандит живёт в поместье Рейвенбрук?
— Он и его люди, да.
— Господь милостивый. Это ужасно.
Я потягиваю свой напиток и понимаю, что опустошила свой бокал. Я наполняю его и делаю то же самое для Кэрол. Затем я опрокидываю половину второго бокала себе в горло. Пузырьки успокаивают и приятно действуют на мой взбудораженный желудок. Я не очень люблю пить, и полтора бокала, выпитые натощак, уже действуют на меня и разжимают губы.