Дом из пепла и стекла

Уэбб Силла

— Честно говоря, Кэрол, это было ужасно задолго до его приезда. Иветта мерзкая, и иногда она меня пугает.

— Твой проклятый отец. Что такое с мужчинами, которые снова женятся до того, как их жёны едва остынут в земле?

Я вздрагиваю от сурового осуждения моего отца и моей бедной матери, но, наверное, она отчасти права. Он слишком рано женился, а потом Иветта ещё глубже вонзила в него свои когти, и он перестал ясно видеть вещи.

— Я думаю, что мне нужно самой увидеть эту новую ситуацию. Будь милой и пригласи меня завтра вечером на ужин, хорошо? Конечно, придётся остаться

у тебя, так как это слишком далеко, чтобы я могла ехать обратно или пытаться найти такси.

— Я не знаю…

Кэрол — одна из моих самых любимых людей на Земле, но её трудно назвать тактичной, а мне не нужно, чтобы кто-то усугублял ситуацию.

— Дорогая, я обещаю тебе, что буду просто очаровательной и буду наблюдать, а потом мы с тобой встретимся и определим план действий. Я вижу, что с тобой что-то не так. Ты несчастлива, и это меня искренне ранит. Я буду настаивать на том, чтобы ты поехала со мной домой, если я по-прежнему буду так переживать за тебя. Или, может быть, после того, как я вернусь домой и попытаюсь еще раз выгнать Ральфа, мне стоит вернуться сюда.

— Пожалуйста, не меняй свои планы ради меня, — говорю я.

— Ну, я здесь на несколько дней, в какой-то гостинице в городе. Довольно мило. Не сравнить с домом, конечно, но достаточно приятно. Чисто, что самое главное.

Мы делим тарелку с итальянским мясом, сырами и оливками, с хлебом и маслом, а затем Кэрол находит мне такси, усаживает меня в него, целует в обе щеки и обещает встретиться следующим вечером.

Когда я возвращаюсь домой, у меня бурчит в животе. Иветта будет очень недовольна тем, что я пригласила гостью на ужин. Но, к моему удивлению, когда я говорю ей, что моя крёстная в городе и хочет зайти в гости, она, кажется, радуется.

— Кэрол Мэллори? — спрашивает она.

— Да.

— Я бы хотела, чтобы она пришла на ужин. Я всегда хотела с ней познакомиться, но твой отец не был её большим поклонником.

Я хмурюсь от такой неожиданной реакции.

— Я не думала, что ты захочешь видеть её здесь.

Иветта раздражённо выдыхает.

— Ты не знаешь меня, Синди. Не притворяйся, что это не так. Я бы хотела с ней встретиться. Она легенда. Звезда. Одна из первых «It girls»⁷. О, эти фотографии, где она тусуется с Бриджит Бардо в семидесятых. Эта одежда. Знаешь, у твоей крёстной были солнцезащитные очки Гуччи, которые Айрис пыталась найти на тех сайтах дизайнерского винтажа, которыми пользуются все молодые девушки. Нигде не могу их найти. Конечно, она может приехать. Я бы хотела с ней познакомиться.

Она улыбается как-то по-новому, от чего у меня мурашки бегут по коже сильнее, чем от её обычного презрения. Это двуличие, ложная дружба. Это выглядит на ней так неправильно, как маска, которую она не может подогнать под себя.

Подавив вздрагивание, я пытаюсь улыбнуться в ответ.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, и натыкаюсь на стену. Мускусная сосна и что-то слегка терпкое, как океан, доносится до меня. Это такой приятный аромат, что я вдыхаю его прежде, чем осознаю, что практически навалилась на Нико, и отступаю назад, прочищая горло.

— Завтра вечером у нас особый гость. Я ожидаю,

что ты будешь ужинать с нами, — Иветта раздражённо говорит ему.

Я жду, что он попросит её сказать «пожалуйста», как он это делает со мной. Но он лишь вскидывает бровь и смотрит на неё с презрением.

— Нет.

— Ты обещал, что будешь посещать определенные мероприятия.

Улыбка расплывается по лицу Нико и он пожимает плечами.

— Да, и в контракте указано, что я получаю уведомление за сорок восемь часов.

Я расслабляюсь, испытывая облегчение. Слава Богу, его там не будет. Его взгляд устремляется на меня, и мне хочется съёжиться и спрятаться. Он как будто замечает каждую мою реакцию. Каждое крошечное движение мышц и нервное подёргивание он замечает и сохраняет в памяти.

— Кто придёт? — бесстрастно спрашивает он у Иветты.

— Крёстная мать Синди. Она удивительная женщина. У неё очень интересная жизнь, она тусуется со всеми звёздами.

Взгляд Нико возвращается ко мне.

— Твоя крёстная, да?

Я киваю, глядя на него снизу-вверх, не в силах вырваться из глубокого океанского блюза, удерживающего меня заложницей.

— Я всё-таки присоединюсь к вам. Сообщите мне, во сколько.

Затем он ухмыляется мне и выходит из комнаты. Я сразу понимаю, что он собирается присоединиться к нам только потому, что прочитал мою реакцию и знает, что я не хочу, чтобы он там был.

Боже, какой же он ублюдок.

— Интересно, что я могу приготовить, — размышляю я.

— Ты, и готовить? — в комнату вплывает Айрис, от каждого её шага исходит запах превосходства и горечи. — Ты хочешь отправить нас всех в больницу? — она поднимает одну идеальную бровь. — Ты не очень хорошо готовишь, правда, милая? — Её звонкий смех — сплошная лёгкость и притворное умиление.

Айрис почти ничего не говорит мне, если только не хочет меня опустить. Её слова — это отравленные дротики, замаскированные под маленькие шутки, замечания или наблюдения.

— Мамочка, пожалуйста, попроси этих людей вести себя потише. У меня болит голова, и я не могу ясно мыслить из-за их шума и криков. Они здесь просто невыносимы.

— Я думала, тебе нравится? — говорю я, сразу же жалея, что вступила с ней в разговор.

Эта женщина — чёрная дыра гнева и горечи, и никто не может сравниться с глубиной ненависти, которую она несёт в себе.

— Что это значит? Я никогда не говорила, что мне нравится это, — она протискивается мимо меня.

Обычно я оставляю это без внимания, но в данном случае я отвечаю.

— Тебе нравилась идея всех этих… как ты их называешь? Горячие мужчины? Да, всех этих горячих мужчин в доме.

Айрис поворачивается ко мне, на её лице написано потрясение.

— Уверяю, я этого не говорила.

Я колеблюсь. Она безусловно говорила, но она говорит так уверенно.

— Я бы вспомнила, если бы это было так.

Я пристально смотрю на Айрис.

— Ты действительно это сказала. На кухне. Я была здесь, и Дейзи тоже.

— Нет, ты ошибаешься. Мне неприятно, что они здесь, и я бы так не сказала. Дейзи могла бы, но не я.