Дом колдуньи. Язык творческого бессознательного
Шрифт:
6) Замена придаточного предложения обобщающим наименованием, например: «Не хочу говорить лишних слов, не хочу обещать золотые горы, эти слова скажете вы, об этом вы напишите, сообщите».
7) Употребление восклицательных предложений, например: «Чего стоит только слово, один только намек на то, что сейчас тысячи людей расстались с болью!».
8) Сочетание сложноподчиненного предложения с высказыванием, имеющим противоположное значение (сложный парадокс), например: «Все ждут от меня, что я начну уговаривать вас лечиться, что буду пояснять, что у вас проходит головная боль, у вас проходит опухоль. Я это никогда не говорю».
9) Высказывания с глаголами в форме сослагательного наклонения, например: «Если бы мы все увидели, сколько сотен людей в эту же секунду освободились от своего недуга, мы все бы плакали».
10) Риторические вопросы, которые не требуют ответа: «Правда есть, вы ощутили
11) Высказывания с имплицитной казуативностью. Речь идет о структурах, состоящих из двух частей. В первой части дается описание некоторого реального факта или состояния адресата. Во второй содержится информация о том состоянии, которое должно быть результатом воздействия. Сочетание в одном предложении реального и желаемого уничтожает различия между ними в восприятии пациента, что усиливает суггестивность высказывания, например:«Считаю, по ходу счета ваше состояние несколько углубится, получит новые краски, а многие испытают красочные ощущения, у некоторых перед глазами уже не мои глаза, а море, облака».
12) Функция создания расплывчатости повествования создается неопределенными и количественными местоимениями, широкозначными существительными во множественном числе: «Никто не будет кричать и плакать громко, многие уже в движении, есть такие, которые ходят по залу».
13) Показатели нереальной модальности (модальные глаголы, слова и выражения), например: «Перед вашими глазами может возникнуть человек, пляж, море, а может будет наплыв мыслей».
Обобщающие высказывания, например: «Сила телевизионной терапии велика».
14) Четкая ритмическая организация, которая создается за счет использования многочисленных стилистических приемов синтаксического статуса, основными из которых являются конструкции, повторы, полисиндетон «многословие», номинативные предложения, прием нарастания, сочленение вместо подчинения. Параллельные конструкции представляют собой сочетание двух или более предложений, построенных по одной структурной схеме. Высокая частотность параллельных конструкций создает впечатление четкости, определенности формы. Пациент как бы вовлекается в непрерывный процесс воздействия, например: «Не задавайтесь целью расслабиться, не задавайтесь целью заснуть, не задавайтесь целью забыться, не присматривайтесь к себе. Не смотрите сейчас, допустим, на ваши руки или какие-то изъяны и не ждите, чтобы на ваших глазах это все моментально произошло, хотя такое тоже не исключено». Аналогичную функцию выполняют повторы как отдельных слов, так и целых предложений, например: «Я бы хотел успокоить тех, кто некомпетентен, и я бы хотел успокоить тех, кто считает себя компетентным». Использование приема нарастания, с одной стороны, создает четкость повествования, с другой — вызывает углубление состояния, что связано с объединением в одной структуре обозначений реальных и желаемых ощущений, например: «Кто расслабился — расслабиться еще больше».
Все эти приемы осуществляют переход к бессознательному, а «речь Кашпировского обнаруживает непосредственную связь с символикой бессознательного, характеризующейся континуальностью, метафоричностью, ритмичностью, эмоциональной окрашенностью, парадоксальностью, амбивалентностью».
Если вернуться к гипотезе Б. Ф. Поршнева, то историческое появление амбивалентности он назвал «дипластией» (дипластия — двойственность). И. Н. Горелов, имея в виду то же, по сути своей, явление, которое мы уже обозначили как «амбивалентность» и «дипластия», использует термин «энантиосемия» и отмечает, что «в современных языках энантиосемия не представляет собой особого раритета и обнаруживает даже определенную тенденцию к развитию. Может быть, тенденция к развитию энантиосемии и есть поиск новых суггестивных средств в различных языках? А пока отсутствие достоверных знаний о суггестивных резервах языка с одной стороны, и использование широких возможностей средств массовой коммуникации с другой (телепсихотерапия, радиопсихотерапия) приводят к случаям отрицательного влияния на психику реципиентов: „Ятрогенно внушенные отрицательные эмоции способствуют обострению шизофренического, органического и эпилептического процессов и невротических расстройств“». Авторы статьи «Психические расстройства у принимавших сеансы телепсихотерапии», наряду с другими возражениями морально-этического характера, отмечают «обращение к массовому сознанию, к недифференцированным механизмам регулирования поведения (прямое внушение истерических расстройств А. М. Кашпировским ради зрелищности и усиления психологического прессинга), принижение рационального отношения к происходящему», и делают вывод о том, что «именно несоблюдение медицинской морали делает телесеансы пагубными для психики части пациентов. Привлеченные умело подогретым ажиотажем, попав в ситуацию грубого эмоционально-стрессового воздействия истерической эпидемии, люди с наклонностью к психическим аномалиям в ряде случаев получают ухудшение самочувствия».
По-видимому, должны быть строгие научные критерии экспертизы суггестивных текстов, рассчитанных на воздействие не только массовое, но и индивидуальное. Приведенные выше данные анализа текстов телесеансов Кашпировского убедительно показывают, с одной стороны, умелое манипулирование МС, а с другой — интуитивное, зачастую ошибочное применение прямых внушений (недооценку латентных суггестивных механизмов языка). Авторы процитированной нами статьи, кстати, отмечают особо «высокую частоту появления агрессивных тенденций — у 13 из 40 пациентов, несмотря на „телеустановки“ к добру и миролюбию»: та самая отрицательная индукция, о которой мы, вслед за Н. И. Чуприковой и В. С. Мерлиным писали выше.
Случайна ли такая реакция? Думаем, нет. О. А. Коломийцева, пытавшаяся разгадать «лингвистическую» загадку Кашпировского, обнаружившая «непосредственную связь с символикой бессознательного» и поэтическую основу его речи, вместе с тем отмечает: «Общение с пациентом на „языке бессознательного“ ведет к возбуждению этой сферы. Справедливость данного положения подтверждается исследованиями, проводимыми Д. Л. Спиваком, который изучал процесс диссолюции сознания у больных под воздействием инсулина, кетамина, тремблекса и транквилизаторов. Процесс распада сознания включает шесть стадий, причем каждому из шести уровней соответствует своя система языковых средств. Употребление структур, типичных для определенного уровня, вызывает его активизацию. ...Авторский стиль А. М. Кашпировского характеризуется высокой частотностью сложносочиненных, простых и номинативных предложений, которые, по мнению Спивака, принадлежат к средним уровням диссолюции сознания. Указанные структуры используются в текстах, построенных по логическому, а не ритмическому принципу. Компоненты сложноподчиненных предложений находятся в отношениях зависимости или причинно-следственных отношениях. Такие отношения невозможно передать средствами бессознательного. Как отмечает З. Фрейд, логическая связь в бессознательном передается в форме одновременности. Например: „Каждый сеанс провожу по-другому, и только из-за этого — новые примеры“. „Приятная такая плавность во всем“».
А если это не только констатация приемов, но и диагноз? В начале той же статьи отмечается, что люди, участвующие в сеансах снимают всякую критику только потому, что находятся в положении зависимости от врача. Вспомним лидеров, которым приходится отстаивать свои лидерские права в диалоге! Насколько же комфортнее чувствует себя врач-психотерапевт, вещающий с телеэкрана в МС, впитывающее информацию как губка без всякой критики...
Подводя итог, отметим следующие закономерности порождения индивидуальных суггестивных текстов в процессе профессиональной коммуникации (в данном случае под профессиональной коммуникацией понимается намерение воздействующего тем или иным образом повлиять на здоровье собеседника или МС):
1) ситуация профессиональной оздоровительной коммуникации способствует ослаблению критики со стороны сознания суггестантов;
2) суггестор присоединяется к смысловым полям реципиентов и воздействует на них при помощи арсенала специальных средств речевой суггестии;
3) при порождении индивидуальных суггестивных текстов в качестве смысловой основы и фрагментов текста используются универсальные суггестивные тексты соответствующей мифологии;
4) наиболее характерные и частотные параметры индивидуальных суггестивных текстов легче изучать при помощи точных методов, так как при выборочном анализе внимание приковывают наименее частотные и характерные приемы;
5) анализ индивидуальных суггестивных текстов свидетельствует том, что они в большой степени спонтанны, в большинстве своем не обработаны литературно; включены в контекст ситуации; ритмичность их обусловлена резонансом с толпой или отдельной личностью и поддерживается специальными средствами (музыкой, раскачиванием и т. п.).
Таким образом, сугтестор является вынужденным лидером, неотвратимо воспринимаемым подсознанием и не важно, кто осуществляет суггестию: профессионал высокого уровня или увлеченный какой-либо идеей маньяк с револьвером... Он победит. Даже, если ему не верят. Даже, если шум в зале. Даже, если Вы вовремя выключили телевизор. Социальный эксперимент пройдет успешно. Как пишет А. Минделл, «меня всегда беспокоила бессознательность и абсурдность поведения многих мировых вождей. Я удивлялся — как еще этот мир существует? Как можно было управлять этим миром, если на свете так мало истинно богоносных вождей?».