Дом колдуньи. Язык творческого бессознательного

Черепанова Ирина Юрьевна

Индивидуальные суггестивные тексты — это интуитивная или осознанная попытка человека создать и внедрить свой миф (суггес­тивную роль).

Каким же образом моделируется, порождается суггестивная роль?

Многие ученные уделяли большое внимание роли коммуникатора в процессе воздействия.

Так, Ш. А. Надирашвили отмечает: «эксперименты доказали, что если слушатели считают коммуникатора лицом с большим прес­тижем, то его воздействие на них отличается большей интенсивнос­тью. Это свойство коммуникатора исследователи обычно обозначают такими терминами, как „престиж“, „убедительность коммуникатора“, „ожидание“, „установка“ и пр. Реально данное свойство коммуника­тор

может иметь или не иметь, важно лишь установить, приписывает­ся ли оно коммуникатору в данный момент». Создается весьма любо­пытное психологическое положение — пропагандист приобретает большую силу воздействия благодаря тому, что сами слушатели при­писывают ему такого рода свойство. На основе экспериментальных данных в социальной психологии было бесспорно доказано, что ин­формация, идущая от источника с высоким престижем, характери­зуется большей силой воздействия.

Н. И. Жинкин утверждает, что «из всех сенсорных воздействий Для человека самым чувствительным, богатым и тонким является звук и его прием слухом, а самым устойчивым и объективным — свет и соответственно зрение. Это объясняется, вероятно, тем, что в пер­вом случае учитывается время, а во втором — пространство, слитная информация о которых безусловно необходима для реальной ориен­тации в действительности». И. Н. Горелов дополняет эту мысль, отмечая «весьма важное... различие, существующее между процессами восприятия речи только на слух и при наличии визуально воспринимаемого говорящего. В последнем случае слушающий, как правило, старается еще быть и „смотрящим“. Он „считывает“ допол­нительную информацию с лица говорящего».

А. Р. Лурия сообщает об экспериментах Г. В. Гершуни, резуль­таты которых «открывают для научного познания круг „подсозна­тельных явлений“. Речь идет о фиксации нашими зрительными и слуховыми рецепторами таких микроизменений объекта, которые не попадают в поле ясного сознания. Их учет производится позднее и подсознательно, в результате чего фиксируемые изменения субъек­тивно оцениваются как „интуитивно познанные“».

Именно с целью учета сенсорных воздействий для более де­тального рассмотрения были избраны 6 текстов популярного пси­хотерапевта А. М. Кашпировского (9094 слов), передававшиеся по каналам Центрального телевидения. Есть ли в этих текстах законо­мерности, которые могли бы прояснить их «феномен»? Ранее мы уже отмечали, что некоторые авторы (Дубров, Пушкин) отрицают роль слова в сеансах Кашпировского; неоднократно говорил об этом и сам Анатолий Михайлович. Попытаемся разобраться в этом явлении на уровне бесстрастных цифр: проанализируем данные об­счета параметров указанных текстов.

Сравнение фоносемантических признаков текстов Кашпиров­ского со средними результатами обсчета формул гипноза как уни­версальных суггестивных текстов позволяет заметить:

1) «безликий» основной признак гипнотических формул — «ти­хий» в авторских текстах имеет отрицательную оценку;

2) признак «медлительный» является сквозным для всех приве­денных текстов;

3) следующим по частотности является признак «сильный», ха­рактерный для половины текстов Кашпировского;

4) остальной «разброс» признаков обусловлен различными пре­суппозициями выступлений психотерапевта и разными типами за­дач. Если первые три текста смоделированы в жесткой фоносемантической системе (ср.: наличие признаков «устрашающий», «злове­щий», «угрюмый»), то после известий о негативных результатах и острой критики тактика изменилась — последующие три текста построены в мягком, проповедническом стиле (признаки «прек­расный», «возвышенный»), а суггестивная роль передается на уров­не мифа (роль страдающего за грехи рода человеческого Иисуса Христа — все та же модификация роли Божества).

Количественный состав «звукобукв» подтверждает коммуника­тивную направленность психотерапевтических сеансов, так как сре­ди «звукобукв», превышающих нормальную частотность, поровну представлены группы «хороших» (Н, Л', О, Б, Я, И), «плохих» (С, X, Ж, Щ, Ы) и «нейтральных» (В, Г, З, М, Г, У) звукобукв.

Среди гласных по-прежнему устойчиво выделяется «голубой» И.

Средние индексы лексических единиц в текстах сеансов психотерапевтического воздействия А. М. Кашпировского в сравнении с формулами гипноза

Таблица 19

Показатели Формулы гипноза Кашпировский

С 39.90 531.37

I_i 1.47 2.90

I_e 10.99 4.30

Р 44.55 78.40

I_g 3.22 2.60

I_ext 14.10 7.00

I_f 1.73 4.90

Средняя длина слова

в слогах 2.31 2.50

Лексические показатели подтверждают общие закономерности, отмеченные нами при сравнении групп универсальных и индивидуаль­ных суггестивных текстов. В текстах А. М. Кашпировского наблюдают­ся повышенные, по сравнению с формулами гипноза, индексы пред­сказуемости, итерации, индекс длины интервала повторяющихся слов, что указывает на спонтанность этих текстов, асимметричность в использовании слов и большую зависимость от содержания.

Эти данные противоречат наблюдениям лингвистов, изучавших отдельные приемы, применяемые в конкретных текстах А. М. Каш­пировского, так как единичные примеры удачного использования тех или иных художественных приемов можно найти в любом тек­сте психотерапевтического воздействия.

Так, О. А. Коломийцева, проанализировавшая 27 текстов ле­чебных сеансов А. М. Кашпировского с 1989 по 1991 год, отмечает несомненное лексическое своеобразие указанных текстов, выражен­ное использованием следующих приемов:

1) Синонимы и функции перечисления. Внешне это напоминает явление «поиска нужного слова», например: «У нас не лечение, а коррекция, выправление, воспоминание». Пациент воспринимает не отдельное значение, а некий синтетический образ. Интересно отметить, что в приведенном примере не все слова явля­ются языковыми, т. е. постоянными синонимами. Существительное «воспоминание» используется как синоним к слову «лечение» толь­ко в данном конкретном случае.

2) Антонимы. Анализ языкового материала показывает, что чем меньше сходства между значениями сравниваемых слов, тем легче происходит размывание их границ, например: «моя задача — не уси­ливать, а ослаблять, не подстегивать, а сдерживать».

3) Одно и то же слово в разных сочетаниях: «Я думаю, что вы уверены в том, что уверен в этом и я».

4) Метафоры. Их формирование также предполагает соедине­ние несоединимого и возникновение некоего целостного образа, например: «Что с блеском не может длиться вечно — это молчание». «Наш сегодняшний сеанс напоминает мне натянутую те­тиву лука. Остается только выстрелить».

5) Прием каламбура (игры слов). Употребление в одном кон­тексте однокоренных слов разрушает их границы, например: «И ничто не нарушилось. Нарушилось только нарушение, которое бы­ло». «У очень многих из вас пройдет слишком многое». «Не старайтесь быть очень старательными».