Дом корней и руин
Шрифт:
Она окинула меня беглым, рассредоточенным взглядом.
– Я не знаю, как это объяснить.
– А ты попробуй.
Я знала, что говорю обидные слова и что мой тон слишком резок. Вся моя злость по отношению к Камилле теперь была направлена на Ханну. Это несправедливо. Это неправильно. Но я уже не могла остановиться.
Я не знала, как закончить разговор и перестать ссориться. Кажется, этот сценарий будет повторяться с каждым, кого я встречу в этом доме. Не удивлюсь, если завтра утром ко мне постучится Арти, станет умолять, чтобы я осталась, и душить меня чувством долга и своей настойчивой и неутомимой любовью.
Я отвернулась к окну и оглядела темный сад. В этом
Я знала каждый дюйм этого сада. Каждую кривую тропинку, каждый фонтан и скамейку. Я знала их как свои пять пальцев. Я могла бы пройти по саду вслепую и не задеть рукавом ни одной ветки. Все на этом острове было давно изучено. Изучено и нарисовано столько раз, что я начинала сходить с ума, рисуя одни и те же линии. Сколько альбомов с эскизами я потрачу на изображение скал в разное время дня – с одними и теми же углами, но чуть другим расположением теней? Мне хотелось чего-то необычного и нового.
4
Топиар – кустарниковая фигура, придание растениям различных форм путем фигурной стрижки.
Я устало вздохнула:
– Кажется, мне пора спать.
Даже не оборачиваясь, я почувствовала молчаливое одобрение Ханны. Несколько мгновений она присматривалась ко мне, но потом принялась поправлять постельное белье. Я дошла до кровати на деревянных ногах и забралась под одеяло. Ханна укрыла меня и поцеловала в лоб.
Я представила, как буду видеть те же самые движения, те же самые действия каждый вечер всю оставшуюся жизнь. Постепенно я буду стареть, в темных волосах начнет проглядывать седина, на лице проступят морщины, но Ханна всегда будет рядом, такая же, как сейчас; будет по-прежнему стелить мне постель и окружать своей любовью и заботой.
– Добрых снов, мисс Верити, – сказала Ханна, остановившись в дверях, и уменьшила огонь в газовых лампах. – Где спят призраки? Спят ли они вообще? – Утро вечера мудренее.
Казалось, будто сейчас стена из страхов и ужасов затрещит и рухнет прямо на меня, похоронив под обломками все мои мечты. Я кивнула, не в силах ответить, и она вышла в коридор, аккуратно притворив дверь.
Я лежала в кровати, прислушивалась к привычным звукам Хаймура и считала до ста, чтобы убедиться, что Ханна действительно ушла и оставила меня в покое. Затем я сбросила одеяло и достала из гардероба большой кожаный чемодан.
Я не собираюсь состариться и умереть в этом доме, бесполезно растратив свою жизнь. Я поеду в Блем. Я отправлюсь на континент. Прямо сейчас. Я готова грести до берега сама. Я не останусь в этом доме ни на секунду, и меня не удержит ни моя сестра, ни мое прошлое.
Я уезжаю. Прямо сейчас.
7
Экипаж грохотал по извилистой дороге, по обе стороны которой ровными рядами росли деревья.
Деревья повсюду. Высокие стройные исполины с корявыми ветвями, словно стремящимися ухватить чуть больше солнечного света, чем положено. Пышные пихты, приземистые папоротники. Плющ и терновник. Мне даже стало немного нехорошо от всего этого ботанического великолепия, окутанного зеленоватой дымкой. Интересно, чувствовали ли что-то похожее жители материка, когда в первый раз прибывали на Соленые острова?
Здесь даже свет был другим. На наших островах
Я достала ее письмо из маленького блокнота для зарисовок, который держала под рукой с того самого момента, как причалила к материку. Я так часто перечитывала письмо сестры во время путешествия, что оно едва не затерлось до дыр.
«Прекрасное в своей меланхоличности». Да. Очень точное определение для этого нового удивительного места.
– Приближаемся к Зверинцу, – сообщил кучер, постучав костяшками пальцев по крыше экипажа. – Прямо за поворотом.
Я прижалась щекой к окну, предвкушая миг, когда лес уступит место цивилизации. Я слышала так много историй об этом сказочном герцогстве, что последнюю неделю мечтала лишь об одном: поскорее увидеть его красоты, и первое впечатление не обмануло ожиданий.
Впереди показалась городская стена, состоящая из высоких скульптур. Из прохладного серого кварца и белого мрамора были высечены фантастические существа, связанные между собой непроницаемым защитным кольцом. Павлины размером с драконов освещали верхнюю часть стены, и их хвосты, украшенные драгоценными камнями, ниспадали на изумрудную траву. Лебеди и соловьи боролись за место среди изящных роз и пионов, высеченных из камня. Замысловатые ветви стиракса с маленькими белыми колокольчиками обвивались вокруг оленей с тяжелыми рогами и крылатых лошадей. Исполинский единорог стоял, низко склонив голову и образуя своим силуэтом арку, через которую мы въехали в город.
Мне страшно хотелось скорее все это нарисовать, но я достала последний угольный карандаш еще утром, и теперь от него остался лишь крошечный бесполезный огрызок.
Я высунулась в окно – насколько хватило духу – и постаралась рассмотреть и запомнить каждую деталь.
– Впервые в Блеме? – весело спросил кучер.
– Да.
Он усмехнулся:
– Тогда постараюсь везти вас самой долгой дорогой.
Мы приближались к центру Блема, и мне казалось, будто я оказалась в совершенно другом мире.
Вдоль широких мощеных улиц выстроились алебастровые здания с изысканными фризами и табличками из розового золота. Большинство магазинов уже было закрыто, но товары в витринах освещались светом круглых газовых ламп, которые придавали каменным улицам причудливый лавандовый оттенок. Витрину каждого магазина украшали ящики с ухоженными цветами. Их оттенки варьировались от нежно-розовых, словно тихий шепот, до насыщенно-пурпурных, словно запретная страсть. Зеленые стебли, усыпанные завитками ранункулюсов и гвоздиками, переплетались и образовывали беседки между магазинами. Запахи растений смешивались, создавая стойкий и бодрящий аромат. Лишь однажды вдохнув его, я почувствовала, как у меня поднялось настроение. Не представляю, каково это – идти по променаду, купаясь в таком пьянящем блаженстве. Люди Лепестков, наверное, все время улыбаются.
Проезжая мимо, я с интересом вглядывалась в лица этих людей, почитающих красоту и искусство превыше всего. Выглядели они вполне счастливыми. Женщины носили невероятно элегантные шляпы с вуалями и такими широкими полями, что едва ли могли пройти сквозь стандартный дверной проем. Рукава платьев были так широки, что напоминали шары с горячим воздухом; талии туго стянуты, а юбки скроены таким образом, что в них едва ли можно было свободно передвигаться. Многих сопровождали господа в изысканных парчовых костюмах и с тростями, украшенными драгоценными камнями.