Дом Люцифера
Шрифт:
Смит изумился:
– Так ты что, там останавливался?
– О, да тысячу раз! – пылко заметил Марти, и по его возбужденной манере разговора и явной склонности к преувеличениям Смит понял, что друг его окончательно выходит из-под контроля. – Именно там мы снимали номер, когда отец брал меня с собой в Сан-Франциско. Мне там страшно нравилось. Можно было играть в прятки с привратником в вестибюле.
– И все знали, где вы останавливались в Сан-Франциско?
– Ну, разумеется.
– Тогда ступай туда, если хочешь, чтобы тебя нашли наши дружки-убийцы.
Марти тут же сник.
– О боже
– Именно. Мотель находится в глухом районе, к тому же я зарегистрировался под вымышленным именем. И мы остановились здесь всего на одну ночь.
– Я, наверное, и глаз не сомкну. – Марти даже отказался раздеться на ночь. – Ведь они могут напасть в любой момент. Не хочу, чтоб меня видели бегущим по улице в одном исподнем с этими типами из ФБР на хвосте.
– Тебе надо как следует выспаться. Завтра нам предстоит долгое путешествие.
Но Марти и слышать не желал всех этих уговоров, и пока Смит брился и чистил зубы, придвинул к ручке единственной двери в комнате тяжелое кресло, заблокировав ее. Затем скомкал газету и подсунул в щель под дверь.
– Ну, вот. Теперь они не смогут за нами подглядывать. Видел такое в кино. Да, и еще. Там детектив всегда клал пистолет на тумбочку рядом с кроватью, чтобы можно было схватить в любой момент. Ты ведь так же поступишь со своей «береттой», да, Джон?
– Ну, если от этого тебе станет легче, – сказал Смит, выходя из ванной и вытирая лицо. – Давай-ка спать.
Смит залез под одеяло, а Марти, так и не раздевшись, улегся на неразобранную постель. И уставился в потолок широко раскрытыми глазами. А потом вдруг покосился на Смита.
– Зачем мы здесь? В Калифорнии?
Смит выключил лампу на тумбочке.
– Чтоб встретиться с человеком, который может нам помочь. Он живет в горах Сьерра-Невада, неподалеку от Йосемитского национального парка.
– Звучит неплохо! Сьерра-Невада. Страна модоков [11] . Знаешь историю капитана Джека и индейца по прозвищу Пласты Лавы? Он был храбрым и могущественным вождем модоков. И вот модоков поместили в резервацию вместе с их заклятыми врагами, индейцами из племени кламаты, – Марти с упоением продолжал свое повествование о многострадальных индейцах. – И дело кончилось тем, что модоки поубивали нескольких белых, и те, уже не в силах удержать их, вызвали на помощь целую армию с пушкой! А их было всего-то человек десять против целого полка! И вот…
11
Модоки – индейское племя на юге Орегона и на севере Калифорнии.
Затем он принялся смачно описывать все издевательства и несправедливости, которым подвергся вождь модоков. А закончив, принялся рассказывать другую сагу – о военном из Вашингтона по имени Джозеф и вожде племени нез-персэ из Айдахо, о том, как отчаянно сражались они за свободу чуть ли не с половиной американской армии. Но не успел Марти закончить цитировать пламенную речь, которую произнес Джозеф перед смертью, как вдруг резко
– Они в коридоре! Я их слышу! Доставай свою пушку, Джон!
Смит вскочил, схватил «беретту» и бросился к двери, отчего разбросанные вокруг куски газеты немилосердно зашуршали. Прижался к двери ухом, прислушался. Но услышал лишь бешеный стук собственного сердца.
Так он простоял минут пять.
– Ни звука. Ты уверен, что тебе не послышалось, Марти?
– Абсолютно. Точно, – Марти беспомощно всплеснул руками. Он сидел на краешке кровати, напряженно выпрямив спину, щеки и подбородок круглого лица мелко дрожали.
Смит присел на корточки возле двери. И посидел так еще с полчаса, продолжая прислушиваться. Люди входили и выходили из номеров. Изредка доносились обрывки разговора и взрывы смеха. Наконец он устало покачал головой:
– Ничего подозрительного. Давай спать, Марти.
Марти молча откинулся на подушки. И минут десять спустя вновь с энтузиазмом принялся пересказывать в хронологическом порядке историю всех индейских войн, начиная с короля Филиппа в 1600-м.
Потом ему снова послышались шаги.
– Кто-то у двери, Джон! Стреляй в них! Стреляй же! А то они сейчас ворвутся! Застрели их!
Джон бросился к двери. Но за ней не было слышно ни звука. Чаша терпения Смита переполнилась. Да Марти готов изобретать всякие ужасные опасности и рассказывать истории об индейцах все ночь напролет, до самого утра. Видно, сказывалась нехватка лекарства, и чем дольше он будет сидеть без него, тем более остро выраженные формы станет принимать его возбуждение. И тем хуже для них обоих.
Смит снова вскочил.
– О’кей, Марти. Думаю, тебе самое время принять последнюю дозу. – Он добродушно улыбнулся другу. – Будем надеяться, что завтра нам удастся раздобыть еще, когда доберемся до Питера Хауэлла. А сейчас нам просто необходимо поспать хотя бы немного, и тебе, и мне.
Но Марти, что называется, разошелся. В голове у него гудело, мысли обгоняли друг друга, слова и образы проносились перед глазами с непостижимой скоростью. Он слышал голос Джона, но словно издалека, точно их разделяло не узкое пространство между двумя кроватями, а целые континенты. Затем, увидев улыбку Джона, понял: тот хочет, чтобы он, Марти, принял лекарство. Но все существо Марти, казалось, восставало против этого. Ему страшно не хотелось покидать волнующий мир, который существовал в его воображении, где жизнь разворачивалась так драматично и одно событие сменяло другое с фантастической скоростью.
– Вот твое лекарство, Марти, – Джон стоял возле его постели со стаканом воды в одной руке и ненавистной таблеткой в другой.
– Я бы предпочел скакать верхом на верблюде по звездному небу и пить голубой лимонад. А ты? Неужели тебе не хочется услышать фей, играющих на золоченых арфах? Неужели никогда не хотелось поговорить с Ньютоном или Галилеем?..
– Марти? Ты меня слышишь? Прошу тебя, пожалуйста, прими лекарство.
Марти глянул на Джона сверху вниз – теперь тот стоял на коленях перед его кроватью – и увидел, какое встревоженное и умоляющее у него лицо. Он любил Джона за многое, но теперь все это казалось неважным.