Дом Люцифера
Шрифт:
Гасан одобрительно приподнял бровь. Потом скомкал газетный листок между двумя натруженными ладонями и произнес приветливо и на куда лучшем английском:
– Ах, «Пирелли»! Отличный выбор. Лучшие в мире покрышки! Идемте за мной. Вот сюда, пожалуйста.
Но перед тем, как вывести Джона в помещение в глубине лавки, он пробормотал несколько слов по-арабски.
И тут волосы на голове у Джона встали дыбом. Он резко обернулся, но успел лишь заметить, как женщина в длинном черном одеянии, словно тень, выскользнула из двери на улицу.
Джон нахмурился. Он нутром чуял, что здесь что-то неладно.
– Кто?.. –
Но Гасан лишь настойчиво твердил:
– Сюда, пожалуйста. За мной, быстрее.
Через задернутую занавеской дверь они выбежали из лавки и оказались в просторном и темном помещении вроде склада, где громоздились целые горы старых покрышек. Одна пирамида доставала почти до потолка. В центре комнаты сидела пожилая арабка и нянчила младенца. Тонкие морщины изрезали щеки и высокий лоб. Угольно-черные глаза с любопытством оглядывали Джона. На ней было длинное цветастое платье, черный вязаный жакет, а на голове красовалось некое подобие белого тюрбана. Но Джон, казалось, не замечал всего этого. Он не сводил глаз с младенца. Личико его горело и было покрыто потом. Младенец жалобно запищал, и Джон поспешил к нему. По всей очевидности, ребенок был болен, и Джон, как истинный врач, просто обязан был прийти к нему на помощь, уже не думая о том, ловушка это или нет.
Гасан торопливо заговорил с женщиной по-арабски, среди незнакомых слов Джон различил свое вымышленное имя. Женщина нахмурилась и стала задавать вопросы. Но не успел Смит взять на руки ребенка, как в лавке послышался страшный грохот. Похоже, кто-то выбил входную дверь. Джон замер. Затем послышался топот сапог и громкий голос, что-то спрашивающий по-арабски.
Кровь бросилась в лицо Джону. Их предали! Он выхватил «беретту» и резко развернулся.
Одновременно с ним Гасан выдернул из груды сложенных горкой покрышек автомат Калашникова «АК-47» и рявкнул:
– Республиканская гвардия!
Судя по тому, как ладно лег ему на руку автомат, Смит понял, что Хасан не впервые пользуется этим грозным оружием, чтобы защитить себя или свою лавку.
Джон направился на шум, Хасан преградил ему дорогу. И, обернувшись к пожилой женщине с больным ребенком, тихо и яростно прошипел:
– Убирайтесь отсюда, вы, все! Сам справлюсь. Это мое дело!
Решительный араб не стал дожидаться, пока Смит предпримет какие-то действия. Подошел к двери, просунул ствол «АК-47» через занавеску и открыл огонь.
Звук стрельбы в закрытом помещении показался просто оглушительным. Фанерные стены дрожали, от них в разные стороны разлетались щепки. Женщина за спиной Смита закричала. Ребенок заплакал.
Зажав «беретту» в руке, Джон бросился к ним, перепрыгивая через кучи покрышек. Женщина с ребенком на руках, не дожидаясь его, устремилась к задней двери. Внезапно автоматные очереди загрохотали уже в складском помещении. Гасан резко отпрянул. Из раны у плеча струилась кровь. Джон притянул женщину с ребенком к себе, они укрылись за горой покрышек. Вокруг свистели пули, вонзаясь в тугие покрышки с глухим хлюпающим звуком. В воздухе разлетались клочья черной резины.
Хасан, укрывшийся за покрышками в другом углу помещения, возбужденно бормотал молитвы:
– Аллах велик. Аллах справедлив. Аллах милостив.
Еще один всплеск оглушительных автоматных очередей. Женщина прикрыла ребенка своим телом, чтобы защитить от автоматного огня, Джон навалился сверху. Шальные пули разбивали бутылки и банки, стоявшие на полках. Пол засыпали сверкающие осколки стекла. Винты, болты и шурупы, содержавшиеся в разных емкостях, разлетались, как шрапнель. Где-то в глубине помещения с шумом хлестала вода из разбитого бачка туалета.
Джон сталкивался с подобным и прежде – с глупой убежденностью плохо обученных солдат, считавших, что ураганным огнем можно подавить всякое сопротивление. На деле же такой огонь не мог нанести значительного урона умело укрывшимся людям. Гасан продолжал бормотать слова молитвы. Новый всплеск очередей – и Джон, приподнявшись, с тревогой взглянул на женщину. Лицо ее побелело от страха. Смит похлопал ее по руке, он не мог подобрать слов утешения на незнакомом ему языке. Ребенок продолжал плакать. Она пыталась его успокоить, бормоча сквозь слезы какие-то невнятные слова.
И вдруг неожиданно настала тишина. По некой непонятной пока причине гвардейцы внезапно прекратили огонь. Чуть позже Джон понял, почему. Громкий топот сапог – они подбирались к занавешенной двери. Видно, намеревались ворваться в складское помещение.
– Слава Аллаху! Наконец-то! – Гасан выскочил из-за своего укрытия, бешено сверкая черными глазами и злобно ухмыляясь во весь рот. И не успел Джон остановить его, как он разрядил автомат прямо в занавешенную дверь.
Из-за занавески послышались крики и стоны. Грохот. Топот ног. Затем снова полная тишина.
Джон колебался. Он понимал, что женщину следует вывести отсюда и немедленно, но, возможно…
Вместо этого, низко пригнувшись, он метнулся к занавешенной двери.
Тут снова загремели выстрелы.
Джон упал на пол и пополз вперед. Добрался до шторы из бусин – как раз в этот момент огонь прекратился. Он затаил дыхание и заглянул под край оборванной шторы. И в этот момент грянул одиночный выстрел, а за ним – серия очередей. Он успел заметить, как Гасан залег за прилавок. Навалился всем телом на одного из гвардейцев и душил его. Смит не мог не восхититься храбростью этого человека.
Затем он заметил еще нескольких гвардейцев – они пытались подкрасться к Гасану сзади. Нет, слишком уж их много. И этому отчаянному арабу долго не продержаться. Джону страшно хотелось броситься ему на помощь. Возможно, с двумя он и справится, и это даст время женщине с ребенком убежать из опасного места.
Но тут он услышал, как к дому подъехала машина.
Очевидно, они вызвали подкрепление. Нет, схватиться сейчас с гвардейцами в открытую – это просто самоубийство.
Он обернулся, женщина не сводила с него глаз. Она прижимала к груди ребенка и, очевидно, ждала, какое он примет решение. Гасан велел ему спасти ее. Он жертвовал жизнью, не только чтобы защитить свое имущество и бизнес, он хотел, чтобы женщина с ребенком спаслись. К тому же Джону следовало выполнить свою миссию – и это могло бы спасти уже целые миллионы людей от ужасной смертельной болезни. И ему с болью в сердце пришлось смириться с тем фактом, что помочь Гасану он никак не может.