Дом Монтеану. Том 1
Шрифт:
— Я не понимаю своих эмоций. У меня их нет. Но… я… мне неприятно, оттого что ты врал мне. Ты же тогда, после нашего заточения, уехал, Стан. Ты бросил меня и поехал развлекаться. Ты избегал меня.
— Да потому что эти видения меня изводили, Русo! Они выворачивали меня наизнанку, и это было физически больно! Больно, слышишь? Больнее, чем наказанье плетьми или дыба. Больнее! Ты даже не представляешь, что это такое. Это словно… Словно тебе изнутри дробят кости металлическим молотком, причём в разных местах твоего тела. Это как будто тебе вены вырывают с корнем, и ты не можешь дышать. Это было больно
— Ты мог мне сказать, Стан.
— И напугать тебя, отвернуть от себя, вызвать внутри тебя омерзение к себе? Ни за что. Я слишком люблю тебя, Русo. Слишком, чтобы потерять из-за нашей глупости. Я люблю, — тихо повторяет Стан. — Я не могу даже думать о том, что потеряю нашу связь и дружбу. Мы всегда были одним целым. Мы вместе выживали. Вместе взрослели. Вместе боялись. Помогали друг другу. Мы… мы это нечто большее, чем дружба. Мы большее, но не любовники.
Я облизываю губы и качаю головой, потому что мне нечего сказать. С одной стороны, я понимаю чувства Стана и его страх, а с другой мне очень обидно. Обидно, оттого что он ничего не рассказал мне, и мы снова не пережили эту боль вместе.
— Но ты вернулся и повёл меня по борделям, придурок, — фыркаю я.
— Да я был не в себе, Русo. Я признаю, что флиртовал с тобой, искал способ как-то решить свою проблему, но не трогать тебя. Я не возбуждался, когда был рядом с тобой, а в своих видениях весь горел. Это как раздвоение личности. И это не я повёл тебя по борделям, а ты меня. Это было твоё решение сбежать и поиграть в плохую девочку. Я просто был рядом, чтобы тебя не трогали. Я защищал тебя.
— Господи, мы трахались в одной комнате, Стан!
— Да, я в курсе, но это для меня ни черта не значило, ясно? Я не хочу тебя, пойми это, Русo. Не встаёт у меня не тебя. Я хочу трахнуть тебя. Ты меня не возбуждаешь! Да на хрен всё!
Опять повисает долгая пауза. Честно, кажется, я совсем больная, но мне хочется рассмеяться сейчас. Я держусь, потому что знаю, что тогда Стан очень обидится.
— А в видениях? Что там происходит?
— Там всё иначе. Я даже чувствую себя иначе. Это не я, клянусь тебе, Русo. Не я. Может быть, это твоя кровь тянется к тебе же. Я не знаю, у меня есть только эта версия. Ты оживила меня своей кровью. А ты чистокровная и самая сильная из нас…
— Была, — вставляю я.
— Это не важно. Ты сильная. И твоя кровь тоже сильная. Вспомни, ритуал соединяет двоих и всегда притягивает их друг к другу. Ты притягиваешь сама себя, Русo, это мой вариант.
— То есть я трахаю сама себя? — присвистываю я.
— Ну… нет… там есть член. В тебе. И… хм… ещё кое-что.
— Что? Что ещё ты не рассказал мне про меня?
— Это не просто секс. Это занятие любовью, Русo. Это нечто такое, что взрывает тебя изнутри. Это очень эмоционально и глубоко. То, о чём нам рассказывали родители, когда мы встречаем своего возлюбленного. Это такая сила, Русo. Я её чувствовал, особенно первые дни. Она невозможно сильная. Хотя я был там, но это никак не влияло на моё тело. А когда возвращался в реальность, я был… спокоен, то есть у
— Что это такое? — изумлённо шепчу я.
— Не знаю. И с этим жить сложно, Русo. Очень сложно. У тебя не было такого после нашего поцелуя?
— Нет, меня сильно лихорадило, и словно мне постоянно ломали кости. Я думала, что это из-за нехватки питания и страха за тебя. Ну, может быть, ещё из-за странного влечения к тебе. Но видений не было, да и лихорадка прошла за пару недель, когда моё тело исцелилось.
— Значит, всё дело в твоей крови. Она же всё помнит, Русo. У неё тоже есть память, и я храню это внутри себя. Я чёртов твой ящик Пандоры, — фыркает Стан и глушит мотор.
— Но я никогда такого не переживала. Правда.
— Может, это… твои фантазии?
— И ты живёшь моими фантазиями? Я никогда о таком не мечтала. Как я могла мечтать о том, чего не знаю?
— Кровь знает. Она всё знает.
— Бред, — закатываю глаза и выхожу из машины.
— Бред — это то, что мы здесь, — фыркает Стан и подходит ко мне. — Какого чёрта мы, вообще, здесь, а? Зачем?
— Раньше мы посещали воскресные службы каждую неделю, — замечаю я.
— Раньше все наши родители были живы, — огрызается Стан.
— Ты в плохом настроении?
— А с чего ему быть хорошим, Русo? Я чертовски злюсь на себя и на свой грёбаный язык. Я точно теряю тебя и… я виноват. Я…
— Стан, — беру его руку в свою и заставляю посмотреть на меня. — Не отрицаю, что всё это очень странно, но я верю тебе. Верю. И ты не теряешь меня. Ты не виноват. Виновата я. Мне не следовало скакать в лес, чтобы выиграть. Из-за меня ты едва не умер.
— Я был идиотом, Русo. Я. Мне следовало увести тебя в другую сторону.
— Мы оба были идиотами, которые безрассудно рисковали своими жизнями. Но я приняла решение спасти тебя, Стан. Я, не ты. Так что ничего, мы поймём в чём дело, Сав поможет нам. Он изучит историю. Найдёт что-нибудь, и мы узнаем, как разорвать эту связь.
— И я всё равно потеряю тебя.
— Ты не веришь в нашу дружбу, или тебе так нравятся порновидения? — цепляю его.
— Пошла ты, — цокает Стан. — Здесь до хрена людей, Русo. Верующих людей. А мы для них исчадия ада.
— Ну ты же не будешь бросаться на них и показывать, чем тебя одарила природа, не так ли?
— Я не эксгибиционист.
— Я о твоих клыках, извращенец.
— Нет, конечно, — прыскает от смеха Стан. — Сав идёт к нам. Сейчас справа появится.
— Вот и хорошо. Мы могли бы…
— Да твою мать.
Внезапно Стан корчится, и его взгляд становится стеклянным. Я продолжаю держать его за руку, которую он сжимает всё крепче, и это больно. Мне физически больно.
— Стан, отпусти, — я дёргаю его, но он словно замер, окаменел или завис. — Стан.
Его дыхание становится поверхностным и тяжёлым. Его губы распахиваются, и он хватает ми воздух.
— Что с ним такое? — Сав подбегает к нам.
Я лишь пожимаю плечами, пытаясь вырвать свою ладонь из руки Стана.