Дом Монтеану. Том 1
Шрифт:
— Я не знаю. Я видел это раньше. Видел после моего возвращения к жизни. Это вроде я, а вроде не я. Мой запах он другой. Он не тот, к которому я привык. Я проживаю это, как видение, но не могу открыть глаз. Они как будто завязаны марлей. Я лишь чувствую аромат свечей, сандала и чего-то ещё. Очень знакомого, близкого мне, но я не могу понять, что это за запах. А когда я возвращаюсь обратно в настоящее, то смотрю на Русo, и у меня нет того безумного вожделения к ней. Я люблю её, как свою сестру, но в этих ведениях я это не я.
— Ты никогда не говорил мне об
— Не хотел пугать тебя, Русo, — печально улыбается Стан. — Я же знаю, как ты относишься ко всему, что касается близости. Ты не хочешь любить по-настоящему. Ты хочешь имитировать эмоции, чтобы тебе больше не было больно, чтобы тебя никто не предал и не врал. Так ты защищаешься, и я знаю тебя. Поэтому я хочу быть тебе другом, с которым ты можешь дурачиться и быть собой, как всегда это и было. Там был не я. И целовал тебя не я. Может быть, это последствия ритуала, который мы не должны были проводить. Может быть, это моя совесть или настоящие чувства. Я не знаю. Я запутался, Русo.
— Эти видения постоянны? — интересуюсь я.
— Они были очень активны в темнице, пока я там сидел, и ещё пару десятков лет. Потом стали редкими, на столетия утихли, а здесь… вернулись. И когда ты… тебе… пожалуйста, скажи, — Стан с болью смотрит на меня. Он умоляет меня признаться Саву во всём. Я тяжело вздыхаю и киваю ему.
— Я больна, — спокойно говорю, повернувшись к Саву.
Он замирает на месте.
— Вы все были правы. Я больна, но не хочу, чтобы кто-то знал об этом. Я доверилась вам, Сав, потому что это нужно Стану. А я за его благополучие убью, это доказательство нашей связи. Я больна. Я не питаюсь. У меня отсутствуют эмоции, и физически я чувствую себя плохо. Бывают кошмары, воспоминания прошлого. А также я отключаюсь и могу это сделать в любой момент. Сплю очень много, бодрствую мало. Не больше двух часов в день. Я теряю свои силы из-за отсутствия питания. Я становлюсь бесполезной и хрупкой, как человек.
Сав приоткрывает губы и делает медленный вдох.
— Да, это всё так. И когда у неё происходят эти моменты, страшные моменты, то всё моё тело, словно душа рвётся её спасти. Я не могу спать, есть и разумно мыслить. Мне хочется что-то сделать, а я бессилен. Это что-то внутри меня, то что показывает мне эти видения с Русo. Фуф, теперь мне стало легче, — Стан улыбается так, словно у него прошёл запор.
— Хм, — Сав прочищает горло и потирает кончик носа. — Так… хм. Я обескуражен и немного растерян.
— Мы умеем шокировать публику, — усмехаюсь я, а Стан подмигивает мне.
— Это было нашей фишкой с Русo все столетия.
— То есть ваше тело адаптируется и приближается к человеческому? Это один из последних симптомов перед смертью. Мой отец отказался от крови и даже стал выглядеть как человек. Он потерял свой запах вампира и все свои способности.
— Видимо, так. Я всё же умираю.
— Ох, боже мой. Об этом кто-нибудь ещё знает? — хмурясь, спрашивает Сав, глядя на нас.
— Нет. Мы сказали только тебе.
— Никому больше ни слова об этом, Ваше Высочество. Нельзя. Я теперь
— Что?
— На каком моменте?
Мы оба со Станом подаёмся вперёд.
— Момент поцелуя. Там случилось что-то важное для вас обоих. Но больше это повлияло на вашу судьбу, Ваше Высочество. Это помнит ваша кровь, а не разум. Там-то и кроется тайна вашего исцеления.
Откидываюсь на диван, и пот скатывается по моему виску. Я безумно устала, но сейчас, зная о том, что в моём прошлом какой-то поцелуй разбудил мою кровь, а не смерть моей семьи, вызывает безумное разочарование в себе. Разве это не мерзко?
Глава 9
Молчание зачастую имеет свою цену, которая спасает и помогает понять, какой план наступления выбрать, чтобы выиграть войну. Иногда оно показывает самые слабые стороны противника. А иногда оно всё убивает. Иногда ты просто не знаешь, что сказать.
— Ты теперь будешь всегда молчать? — недовольно спрашивает Стан.
— А о чём ты хочешь поговорить? О твоих порновидениях или о том, что ты врал мне, Стан? — огрызаюсь, не поворачиваясь к нему.
— Я хочу поговорить. Не важно о чём. Думаешь, мне нравятся мои порновидения? Это не я, чёрт возьми! — Он злобно ударяет по рулю, и машину дёргает в сторону, но я никак не реагирую на вероятную аварию, потому что Стан быстро выравнивает машину, и мы едем дальше.
— Ладно, не ты. Ты доволен?
— Нет, я недоволен. Я не хочу потерять тебя из-за этого дерьма, Русo. Ты мой друг. Я знал, что не стоит ничего говорить. Выжил бы, а вот ты нет.
— Я спрашивала тебя. Тогда, когда мы были в темнице, я спрашивала тебя, чувствуешь ли ты что-нибудь. Ты ответил, что нет, всё окей. Ты в порядке. Я в порядке. Мы в порядке. Ты соврал мне! — Я поворачиваю голову к Стану.
— Мне было страшно потерять тебя. Мы и так были наказаны, Русo. Мы получили по тридцать плетей с металлическими наконечниками за нарушение правил. Ты была вся в крови, тебе было больно, и я чувствовал это. Я защищал тебя.
— Ты врал мне. Ты хоть представляешь, как мерзко я себя чувствовала там? Мне было не больно от ран, это ерунда, мне было больно понимать, что я чёртова извращенка, которая возжелала своего кровного родственника! Тебя!
— Ну, прости меня. Прости за то, что я заставил тебя спасти меня и совершить со мной ритуал связи. Прости за то, что я поцеловал тебя, потому что внутри меня была твоя кровь, которая спасла меня и вернула к этой грёбаной жизни. Прости за то, что я не сразу сообразил, что облажался. Прости за то, что я постоянно соревновался с тобой. Прости, Русo! Тебе этого достаточно? — Стан злобно смотрит на меня, а затем отворачивается и сжимает пальцами руль машины.