Дом Монтеану. Том 2

Мур Лина

— Мразь, — шиплю я. — Молись, чтобы у меня не появились силы, Соломон. Молись. Я приду за тобой.

— Ага, боюсь-боюсь, — хохоча, он выходит из темницы.

Мой взгляд падает на головы всех, кого я убила. Я знаю, что сами тела они бросили в толпу, и их разорвали. Я видела это. Я слышала это…

— Рома, — шепчу я. — Прости… прости меня. Я надеюсь, что сейчас ты находишься в лучшем мире. Прошу, забери меня или дай мне снова силы. Прошу. Я должна спасти Стана. Должна помочь ему, но ничего не могу. Я такая дура, Рома. Такая дура… прости меня. Такая дура… помнишь… помнишь, когда мы впервые поехали на Аляску? Помнишь, как мы с тобой стояли рядом, наслаждаясь холодом океана,

и ты сказал мне, что холод не так страшен, пока твоё сердце бьётся. Холод страшен, когда ты мёртв, потому что ты ничего больше не чувствуешь. Чувства — это то, что помогает нам жить. Чувства это хорошо. И тогда я посмеялась над тобой, назвав тебя сентиментальным стариком, а ты потрепал меня по щеке и ответил, что ты мой сентиментальный старик, только мой. А помнишь… помнишь, как я заснула в конюшне? Я была маленькой. Вы только приехали, и я сбежала в конюшню, потому что меня все дразнили и оскорбляли. А ты нашёл меня. Ты лёг рядом со мной на сено и рассказывал мне сказки. Сказки про девочку, которая спасла этот мир. Потом ты… ты… взял меня на руки и пообещал, что никогда не бросишь меня. Никогда. И ты не бросал. Рома… папа… мне больно. Я боюсь, Рома. Я боюсь…

Моя голова падает, а горькие слёзы стекают по щекам.

Нельзя плакать. Нельзя. Я должна быть сильной, ради Стана. Хотя бы ради него. Он меня ненавидит, я знаю. Я убила его отца. Но я… должна.

Вскидываю голову и шмыгаю носом. Они думают, что кандалы меня остановят от самоубийства? Нет.

— Не волнуйся, Рома, я больше не подведу тебя, — шепчу и делаю решительный вздох.

Мне приходится вытянуть вперёд шею настолько, насколько позволяют металлические прутья, а затем я с силой ударяюсь затылком о стену. В голове сразу же начинает звенеть, а во рту ощущается привкус крови. Боль вспыхивает в затылке. Я вновь сжимаю зубы и ударяюсь снова. Снова. Снова. И снова. Слышен хруст, чувствую боль и кровь во рту. Мой череп раскалывается, и глаза готовы взорваться от боли. Пульс становится настолько громким, что хочется орать от боли из-за этого звука. Ещё раз, ещё…

Мутным взглядом, покрытым красным, я смотрю на голову Рома и улыбаюсь. Изо рта вырывается хриплый смех, а затем темнота вновь поглощает меня.

Быть вампиром в теле человека самое ужасное наказание в мире. Я не могу умереть. Я оттянула достаточно времени, но меня спасли. Это не помогло. Совсем не помогло мне. За время моей реабилитации моё тело было стиснуто в одеяло и скованно ремнями. Теперь я даже не могу себя укусить, удариться или сделать что-то ещё. За всё это время, пока я всё же нахожусь в темнице, головы исчезли, Соломон больше не появлялся, его заменила Наима. Но и она не особо разговорчива. Всё, что она делала — кормила меня с ложечки, а я плевалась едой прямо в неё, получив удар по голове, отчего отключилась снова. Наиму сменил Радимил, и он тоже не был готов к общению со мной. А потом все исчезли. Они исчезли до того момента, пока за мной не пришли.

Пока меня ведут наверх, то внутри меня всё дрожит от страха. Я знала, что этот момент наступит. Я продумывала ходы, но всё это оказалось бессмысленно. Я собираюсь сдаться. Я должна, потому что иначе Стан умрёт. У меня нет выбора.

Вхожу в зал вслед за Радимилом, не проронившим до сих пор ни единого слова. Он только жестами со мной общается, словно я тупая. Но ничего. И это я тоже вытерплю. Я сразу же нахожу Стана, сидящего у ног Наимы. Он смотрит на меня, а я быстро отвожу взгляд.

— Итак, вот твоя последняя жертва, Флорина. У тебя есть что мне сказать? — сухо спрашивает меня Томас, направляясь ко мне.

В моей голове вспыхивает мой сон. Сон, который сохранил аромат его крови и

тепла. Сон, в котором всё было иллюзией, начиная о заботе, заканчивая спокойствием. В этот момент я чувствую, какие глубокие раны оставил своим предательством Томас внутри меня. Но ещё хуже это то, как моя кровь опять на него реагирует. Эта глупая кровь. Она и понятия не имеет, что перед ней враг, убивший тех, кого я любила. Враг… предатель и проходимец.

— Она же не отрезала себе язык, верно? — хмурясь, спрашивает Томас и переводит свой взгляд на Радимила.

— Нет. По крайней мере, язык рядом с ней не валялся.

Боже, это была бы отличная идея. Отрывать от себя по кусочкам. И как я сама до этого не догадалась? Отрывать куски своей плоти так, чтобы они не заметили и не успели меня спасти. Что-то же должно меня убить, в конце концов.

— Флорина? — Томас щёлкает пальцами перед моим лицом. Но я словно не здесь. Я как будто нахожусь выше, над нашими телами. Я знаю точно, что в зале пятьдесят три вампира и семь оборотней. Знаю, что вчера здесь была вечеринка, и чувствую множество ароматов и запах похоти, застрявшей своей вонью в каждом углу. Я точно могу сказать, из чего состоит сооружение-убийца. И я уверена, что Соломон зол и чем-то раздражён. А также я могу отчётливо видеть лицо Стана, как будто моё зрение стало резче. И я вижу, как его губы двигаются.

— Не смей соглашаться на его условия. Нет, Русо. Не помогай им. Они убили отца. Они убили всю нашу семью. Нет, Русо. Я готов умереть, но не как трус. Не делай из меня труса, Русо. Я никогда не был трусом и не собираюсь быть им.

— Тебя убьют, — едва двигая губами, отвечаю я.

— Знаю. Я знаю. Я готов. Но не думай, что ты сделаешь лучше, если сейчас сдашься. Тогда все жертвы, павшие от их рук, все чудовищные издевательства, вся эта боль пустая и глупая. Не принижай нашу боль, моя королева. Не смей. Я выстою. И я люблю тебя. Ничто в этом мире не заставит меня отказаться от тебя, Русо. Навсегда рядом.

— Навсегда рядом…

— Флорина! — Томас хватает меня за плечи и встряхивает. Я жмурюсь и теперь вижу и слышу его. Бросаю взгляд на Стана, но не могу увидеть ничего другого, кроме крови, стекающей по его груди. Я не в силах больше читать по губам.

— Да чёрт возьми! Флорина! Сав, ты вкалывал ей сыворотку?

— Нет, Ваше Высочество. Она была использована только один раз, и всё. Я лишь вливал кровь, чтобы она очнулась после неудачных самоубийств.

— Какая трусость!

— Убейте уже её!

— Трусиха!

— Сучья девка!

— Тварь!

— Убийца!

Я вздрагиваю от криков. Они словно плети бьют по мне, но я выстою. Подняв голову, я пристально смотрю в глаза Томаса. Мне так хочется снова увидеть в них искры смеха и нежности. Мне хочется, чтобы он был таким, как раньше, чтобы был другом… моим. Но реальность жестока.

— Убери от меня свои дерьмовые пальцы. Не хочу вонять тобой, — дёргаюсь, сбрасывая его руки.

Он обиженно вскидывает подбородок, а затем криво усмехается.

— Помнишь, я говорил тебе, что убью Стана, если он даст мне лишь повод. Так вот, поводов было очень много. Но, как и раньше, я даю тебе возможность спасти его жизнь и отсрочить смерть. Тебе есть что мне сказать, Флорина?

Бросаю взгляд на Стана, отчего Томас рычит и закрывает собой обзор.

— Да, конечно, — киваю я. — Но ограничусь лишь… хм, гори в аду, ублюдок.

— Тогда вперёд, Флорина. Убей своего принца. Убей своими руками Стана. Убей его, раз тебе настолько безразлична на самом деле его жизнь. Ты эгоистка. Ты самовлюблённая эгоистка, которая пожертвовала своим дядей и остальными ради какого-то никчёмного рода. Рода убийц.