Дом Монтеану. Том 2
Шрифт:
— Нет, — сипло отвечаю. — Ты убил Рома. Я не прощу тебе этого, Томас. Никогда. Я больше не доверюсь тебе. Я доверилась и вот где сейчас оказалась. Догары снова забрали у меня семью. Теперь мою настоящую семью. Самое страшное в том, что я лишь после смерти Рома поняла, что он был мне отцом. Ты убил его. Ты. Я не могу. Не хочу. Я не предам его память, даже если буду мучиться всю свою жизнь. Нет. Ты не стоишь этого, Томас. Ты просто предатель. Ты уже играл мной…
— Флорина, — с горечью шепчет он.
— Нет, не проси. Нет. Бери остальное, но я никогда не дам тебе возможность забраться в моё сознание. Нет.
— Возлюбленные существуют.
— Ты издеваешься? —
— Я открыл тебе глаза, чёрт возьми! Не отрицаю, что я не такой, каким ты меня знаешь! Я совершаю ошибки! И да, я плохой для тебя! Путь так! Хорошо! Плевать! Пусть так! Но пока в моих видениях ты сидишь на троне, я буду плохим. Буду насильником. Пусть я буду кем угодно, а все остальные такие невинные! Твой отец постоянно изменял твоей матери! Твой отец не был таким идеальным, каким ты его считаешь, Флорина! Он был ублюдком! Да боже мой, он отдал тебя мне, словно ты кусок мяса! Где твои мозги, Флорина? Ты ни черта не знаешь, кем был твой отец! Ты ни о чём не знаешь! И ты живёшь в чёртовых иллюзиях, так тебе удобнее. А когда приходит время выбирать сторону, ты выбираешь мёртвых, которых совсем не знала! Плевать! Я умываю руки!
Томас направляется к двери и бросает на меня печальный взгляд, а затем исчезает.
И тогда я даю волю слезам. Я не могу отрицать, что бороться со всем и с самой собой это легко. Нет, это чертовски трудно, потому что мне хочется довериться ему. Хочется. Но а как же Рома? Нет, я не могу. Рома никогда меня не простил бы. Никогда.
Глава 15
Привести себя в чувство это довольно сложно. Мы вампиры. Мы чересчур эмоциональны. Даже я, которая особо никогда не проявляла эмоций, подвержена этой черте. И поэтому пустота внутри, боль, горе и отчаяние в разы сильнее. Словно плиты они давят на тебя с разных сторон. Они выжимают из тебя всё хорошее и нарушают твоё дыхание. Стискивают все твои органы, и ты просто не можешь жить дальше. Вот так это всё чувствуется у нас. Паршиво, правда, мой друг?
Мне приходится выйти из темницы и потереть лицо, чтобы прекратить лить слёзы. Ах да, это тоже одна из особенностей во много раз более развитой в нас эмоциональности. Мы смеёмся порой так, что нас можно принять за умалишённых. Мы плачем… хм, долго. У человека истерика может продлиться минут двадцать, а у вампира это может занять целые сутки. А также иногда это происходит совершенно внезапно. Одно неосторожное слово или воспоминание, и всё. Реки слёз, которые делают нас ещё теми драматичными королевами мира. Но это тоже паршиво, мой друг. Умом ты понимаешь, что пора бы остановиться, но твоя сущность ещё не готова. И пока она не проживёт горе, боль или же гнев, то чёрта с два остановится. Поэтому мне безумно сложно сохранять сейчас спокойствие, но я должна.
Подхожу к темнице Стана, делая пару глубоких вдохов, а потом резко вхожу, чтобы проверить друга. Я не верю Томасу, и как бы мне ни хотелось снова выставить себя дурой, но мозги у меня ещё работают.
— Какого чёрта ты делаешь? — рявкаю я, подлетая к Саву, которого абсолютно не ожидала здесь встретить. Я толкаю его в сторону от Стана, лежащего на грязном полу, и из руки Сава выпадает пустой шприц. Мои глаза от ужаса распахиваются ещё шире, и я шиплю, выпуская клыки.
— Нет… это не то, чем кажется, Флорина, — шепчет Сав.
— Не то, чем кажется? Что это
— Флорина, подожди… я же помог. Подожди, — Сав выставляет руку вперёд, но я ещё громче шиплю.
Я убью этого мудака. Убью его…
— Что это? — спрашиваю я, схватив шприц с пола, принюхиваюсь и удивлённо приподнимаю брови.
— Это кровь Томаса, — у меня за спиной хрипит Стан.
Обернувшись, я позволяю Саву выхватить из моей руки шприц.
— Что? — недоверчиво переспрашиваю.
Друг приоткрывает немного глаза и с трудом садится.
— Кровь Томаса… она… помогает мне… избавиться от боли, — хрипит друг.
— От боли? Это чушь. Они специально тебя накачивают кровью Томаса, чтобы он мог руководить твоим сознанием, Стан. Как ты мог им это позволить? Я убью его, — рывком прыгаю туда, где стоял Сав, но его уже и след простыл. — Сукин сын! Я доберусь до тебя! Чёрт, Стан, почему ты позволил им? Они же убивают тебя. Ты не должен был…
— Нет, всё не так, — Стан дёргает головой в сторону, а затем тянет дрожащую руку вперёд, подзывая меня. Я быстро оказываюсь на коленях напротив друга и хватаюсь за его холодные пальцы.
— Эй, привет, — Стан натягивает слабую улыбку.
— Привет, — шепчу я. — Ты больше не злишься на меня?
— Русо, я никогда на тебя не могу долго злиться. Ты слишком дорога мне, чтобы тратить свою жизнь, злясь на тебя, — отвечает он и трёт своими пальцами мои.
Но я хмурюсь, оглядывая Стана. Он выглядит паршиво. Хотя и пару часов назад он тоже выглядел очень паршиво. Ничего не изменилось.
— Стан, что происходит? — напряжённо спрашиваю его.
— Это Наима, — выдавливает он из себя. — Когда они схватили меня, то мне вкололи какое-то дерьмо, и оно чуть ли не расплавило мои органы.
— Боже, — выдыхаю я.
— Да, хотелось именно отправиться к нему от боли. Затем меня оставили здесь, а потом ко мне постоянно приходила Наима. Она… насиловала меня… я, — Стан отворачивается и жмурится, но я обхватываю его подбородок, заставляя посмотреть на меня.
— Говори. Я здесь, Стан. Я здесь и всегда буду рядом с тобой.
— Она… давала мне какую-то сыворотку, но не ту, что тебе. Она была в крови, которой якобы бы питала меня, чтобы я не усох. Сыворотки были разными… некоторые были как наркотики. Сильные наркотики. У меня были галлюцинации, и я… спал с ней. Она… садилась… мерзость, Русо. Просто мерзость. Я не мог остановиться. Не мог. Это как… как сильный адреналин, который необходимо куда-то выплеснуть. И я выплёскивал… в неё. А потом у меня были судороги, тогда и появился Сав. Он сказал, что даст мне кровь Томаса, чтобы хотя бы немного очистить мою. И это помогло, только я становился вялым, и мои органы горели. Не всегда сильно, иногда мучительно долго и вяло. Затем всё по новой. Чёртов порочный круг ада. Наима, Сав, Наима, Сав. В какой-то момент мне показалось, что я сошёл с ума. Я так устал… так устал. Я словно потерял себя, плюс эти видения. Они не исчезли, Русо. Я их вижу, — шепчет Стан, и его глаза блестят.
— Выходит, что они всё же пичкают тебя какой-то гадостью. Почему ты уверен, что кровь Томаса помогает?
— Я ещё жив, Русо. Это не всегда кровь Томаса, там ещё есть и твоя. Этакий семейный коктейльчик, — отвечает Стан, приподнимая один уголок губ в усмешке.
— Очень смешно, — недовольно цокаю.
— Я стараюсь. Ты же меня знаешь… я всегда стараюсь рассмешить тебя.
— Стан, но сейчас не время для смеха. Тебе нужно наверх. Найти врача, вымыть эту дрянь из твоего тела.
— Нет, мне нельзя туда, — он отрицательно мотает головой.