Дом Мой или Шанс 2
Шрифт:
Когда мы остались одни, Шерри спросила:
– Разве нельзя было обойтись без таких крутых мер? Сейчас ты был бы уже дома. И я готовила бы твои любимые пельмени.
– Прости, пожалуйста!
– прижав к себе это милое создание, сказал я как можно искренне, - Я не могу тебе сейчас всего рассказать! Позже тебе станет ясно, почему я хотел лишить их жизни. А пока, поверь мне на слово. С этими уродами нужно было поступить именно так, а не иначе!
– и вспомнив наш последний разговор, спросил: - Послушай, а что это было там, в гостиной, утром? Я тебя чем-то обидел?
Обидел?
– совершенно искренне удивилась Шерри, глядя мне в лицо широко распахнутыми глазами, - Глупый! Я бы ни когда на тебя не обиделась! Ты просто
– и оглянувшись на дверь, шепотом продолжила: - Ал, у меня есть один секрет. Я понимаю, тебе это может показаться странным, почему я держу такие способности в тайне, но поверь, быть игрушкой в руках местных владык я не желаю. Понимаешь. Как бы тебе это объяснить. Со мной часто бывает так, что я вижу человека, и тут же появляются какие-то картинки. Вот он идет куда-то, что-то делает и все такое прочее. Я вначале думала, что это у меня с головой не в порядке. Но когда все начало сбываться, мне стало по-настоящему страшно. Ведь я знала заранее, кто как поступит из наших верховных. Вот и сегодня утром, мы с тобой говорим, а у меня картинка перед глазами, где тебя ведут в наручниках, а вокруг народ, и совет в полном сборе как на суде. Я, честно говоря, была так напугана, ты не представляешь. Но и рассказать тебе все я не могла. Ты бы мне все равно не поверил. И еще. Я видела другое. И это другое прямо было связанно с твоим сегодняшним поступком. Я видела тебя с этой девушкой. И что мы с тобой расстанемся...
– и она вновь, как рано утром, закрыла лицо ладонями, из-под которых потекли горячие слезы.
Я попытался утешить ее, что это возможно какая-то ошибка, и что мы с ней никогда не расстанемся, и что если меня не отправят на седьмой уровень, я обязательно буду приходить к ней. Но Шерри все так же плакала у меня на груди, когда вошел отлучившийся ненадолго Роман, и смущенно кашлянув, сказал:
– Ну, голубки! Радуйтесь! Приторий добился-таки, чтобы тебя Ал, перевели на наш уровень. Но прийдется посидеть до суда взаперти. Таковы условия договора. А уж мы там не дадим тебе скучать, поверь! Так Шер? Ну, что ты раскисла? Говорю тебе, Алекс будет сидеть в нашей кутузке. А там, ты же сама видела, лучше чем у меня дома. Только модуля кухонного нет. Но это дело поправимое, с голоду наш Алекс не умрет, думаю, ты не позволишь. Не так ли?
После таких известий, мы с Шерри чуть повеселевшие долго еще выслушивали подробности того как Приторий доказывал мое право, находиться до суда в камере нашего отдела. Из этого рассказа я узнал еще что наши вчерашние геройства были выставлены в общую сеть, и там поднялось серьезное движение в защиту Алекса Некоего. Так что совет был вынужден уступить.
– Ты бы видел рожу этого Леона, - рассказывал Роман, - по-моему, он готов загрызть тебя собственными зубами. Да только обломится ему. Наш Приторий мужик такой. Если за что возьмется, обязательно доведет до конца. Так что, не светит Леону покуражиться над тобой. Эти ребята тут уже слюнки глотали, думали видно, что мы оставим тебя им на растерзание. Ага, сейчас! Знаем мы как они умеют. Будут измываться над тобой, пока шлепанцы не потеряешь. Видали уже. А потом будут рассказывать, что ты якобы напал на тридцать человек охраны, и они бедняги только чудом отбились, для чего им и пришлось пристрелить тебя. И поверь. Суд даже разбираться не станет. У них тут все схвачено.
А когда вернулся-таки наконец, наш шеф, его сопровождали человек 15 ребят из нашего отдела.
20
Место для проштрафившихся патрульных именуемая просто губа, было самым обычным жилым модулем, состоящим из одной комнаты, совмещенного санузла и маленького камбуза с полагающейся мебелью. Здесь была вполне нормальная кровать, пара кресел, небольшой шкаф и круглый стол. На кухне было столь же небогато, но вполне себе терпимо.
– Ну, Ал! Я знал, что ты оторва! Но что б на столько! Тебе чего больше всех надо что ли? На кой тебе сдались эти уроды? Не мог мимо пройти? Герой недоделанный! Ты знаешь, что дружки этих ублюдков поклялись посчитаться с тобой? А они поверь, слов на ветер не бросают! И то, что Приторий забрал тебя к нам, это лишь отсрочка.
Я, слушая этот поток красноречия моего инструктора, понимал, что наш разговор с Приторием пока остается конфиденциальным. Иначе этот ругающий меня сейчас, молодой совсем на вид парень с взглядом столетнего пройдохи, говорил бы совсем другое.
Пусть Лукьян и был в некоторой степени сторонником метода невмешательства, но сволочью он не был. И я уверен, окажись он на моем месте, этих уродов ждала бы смерть страшная и лютая. Лукьян был человеком серьезным и решительным, и произвола не терпел, так что я, молча дослушав эту длиннющую тираду, тихо сказал:
– Лукьян. Ты знаешь меня уже не один день. И наверное, сделал на мой счет некие свои выводы? Так вот. На твой взгляд мог бы я ударить в полную силу невиновного человека? А бил я их поверь, на погашение. Да видно рефлексы все же не позволили работать до упора. Привычка сдерживаться у меня еще от туда. Вот они и остались живы. Так как ты считаешь?
Этот мой вопрос, а главное тон с которым он был задан, остудил горячность Лукьяна. И он чуть помедлив, ответил:
– Так я не понял! Они же ее не успели попортить? За что ты их тогда? Якобы за вероятную возможность? Ничего не пойму! Какая муха тебя укусила?
– Прости Лукьян! Придет время, и ты все узнаешь. Полной картиной событий владеет, кроме меня, один лишь Приторий. И когда он посчитает нужным, он тебе все расскажет. А пока, я прошу верить мне на слово. С этими уродами я поступил единственно достойным образом. И пусть они благодарят моего дядю Ваню, который вбил мне в подкорку, что ценность человеческой жизни превыше всего. Иначе их бы уже отправили в утилизатор.
Я был очень серьезно настроен, не позволить каким-то глупым предположениям встать между нами. И Лукьян все понял.
– Ты знаешь Ал! Вот вижу я тебя сейчас, салага салагой! А в чем-то ты сильнее меня! Чувствуется в тебе стержень. Ох и непросто тебе будет здесь! Ох и непросто! Вот и сейчас, вроде ерунду говоришь. А я верю! И подсказывает мне чуйка моя. Не обошлось тут без подарков дома! Так? Вижу-вижу! Не говори! Это дело такое. Многие долго таятся. Но будет желание, похвались! А я с тобой порадуюсь!
Мы еще долго сидели с этим замечательным парнем, обсуждая предстоящий суд и мои дальнейшие перспективы. Лукьян принес с собой красивую бутылку коньяка, которую мы уговорили с ним в три захода.
Я впервые так набрался, ведь за все время здесь в доме пить спиртное в серьезных дозах я не пробовал. Не тянуло как-то. А тут, за тяжкими думами и за долгими разговорами, не заметил как окосел. Лукьян тоже здорово набравшийся, все повторял:
– Не переж-жи-ва-ай. Все-е буде-ет и-ик ... норма-ально. И вообще, Алекс. Мы тебя здесь все-е люби-им. А осо-обенно Шерри. Она про-осто втреска-алась в тебя.