Дом на Харрен–стрит. В сетях шпионажа

Хартман Сверре

Время шло, искусственный туман, обволакивающий немцев, становился все плотнее, и в конечном счете абвер оказался окончательно сбитым с толку. С поступлением каждой новой дезинформации из Англии английская оборона казалась немцам все более мощной, а их собственные шансы на успех все меньшими.

Первой жертвой легковерия германской разведки стал отдел штаба вермахта, ведавший учетом информации, касающейся группировки и состава сил противника. Накануне предполагаемого начала операции «Морской лев» этот отдел определил, что Англия располагает в общей сложности тридцатью пятью дивизиями, шестнадцать из которых дислоцированы вдоль побережья, а девятнадцать составляют стратегический резерв. В действительности же у Англии

в это время было всего лишь двадцать шесть дивизий. Германская агентура доносила, что общая численность английских сухопутных войск составляет 1 640 тысяч человек, в то время как в действительности в английской армии насчитывалось менее одного миллиона человек. Эти цифры, добытые абвером, не могли не повлиять на германское верховное командование. Однако вскоре выяснилось, что растущая нерешительность немцев была вызвана не только риском, связанным с проведением такого грандиозного мероприятия. Она объяснялась еще и чем–то другим. Причиной опасений нацистов явилась явная фальшивка, разгадать которую немецкая разведка так и не смогла.

В один из летних дней 1940 года молодой человек лет двадцати восьми, занимавшийся скучной канцелярской работой в военном министерстве в Лондоне, был вызван в управление военной разведки, возглавляемое генерал–майором Бьюмон–Несбиттом. Молодого человека звали Джоном Уайтом. Майор Уайт получил задание организовать психологическую войну, но не против Германии вообще, а против германской армии.

Уайта послали в район залива Святой Маргариты (около Дувра) с задачей лично ознакомиться с вооружением располагающихся там английских войск. Паника, вызванная возможностью проведения немцами операции «Морской лев», достигла в это время в Англии своей наивысшей точки, и то, что увидел Уайт, заставило его сердце замереть от ужаса. Инспектируемый им район побережья оборонялся всего лишь одной стрелковой ротой. Вся артиллерия поддержки состояла из нескольких допотопных французских 75–миллиметровых орудий, для каждого из которых было не более десяти снарядов. Позади этой жиденькой цепочки на глубину свыше тридцати километров никаких других сил не имелось.

Вдоль берега, как обнаружил Уайт, проходили трубы, в которых через равные промежутки были проделаны отверстия. Позади этих труб находились баки для хранения горючего и насосы, подававшие в трубы смесь бензина, масла и креозота. Приспособление действовало как разбрызгиватель, используемый для поливки садов и огородов. Из проделанных в трубах отверстий вдоль всего побережья извергались струи пламени, достигавшие воды.

Когда Уайт возвращался в Лондон, эти многочисленные огненные струи никак не выходили у него из головы. Его воображение рисовало такую картину: языки пламени с берега вдруг переходят на воду и охватывают огнем весь Ла–Манш. «Зажечь море», — повторял он себе снова и снова. А что, если распространить слух, что Англия и вправду является неприступным бастионом, окаймленным огнем?

Уайт проконсультировался с экспертами, и те сказали ему, что подобная операция вполне осуществима, хотя и будет исключительно трудной и недопустимо дорогой. Тогда Уайт подготовил меморандум и представил его комитету, который утверждал все подобные мероприятия. Предложение Уайта было одобрено.

Различные органы английской секретной службы начали распространять слухи, используя для этой цели известные англичанам места действия осведомителей абвера: залы гостиницы «Гранд–отель» в Стокгольме, бары «Авенида» в Лиссабоне и «Ритц» в Мадриде, а также подобные места в Каире, Нью–Йорке, Стамбуле и Буэнос–Айресе.

Уайт и его помощник стали ждать, какой эффект произведут эти слухи. В течение некоторого времени ничего особенного не замечалось. Затем неожиданно пришло первое сообщение: сбитый в районе Кента немецкий летчик во время допроса упомянул что–то про оборону Англии путем «огня на море». Через

несколько дней другой пленный летчик также заговорил об этом. После этого посыпался град сообщений. Слухи начали расползаться по всему свету.

Два случайных события придали этим слухам правдоподобность и силу, необходимые для того, чтобы они оказались эффективными. Действовавший против сосредоточения немецких десантных барж отряд английских бомбардировщиков обнаружил батальон немецких десантников, которые тренировались в районе Кале. На батальон посыпался град зажигательных бомб. Многие немецкие солдаты получили ожоги. Теперь в качестве «подтверждения» достоверности этих слухов можно было указывать на немецких солдат, лечащихся от ожогов в госпиталях Франции и Бельгии.

Почти в то же самое время к берегам Англии волнами прибило около сорока трупов немецких солдат. Это были солдаты предназначавшегося для вторжения батальона (они тренировались в посадке на десантные суда). Несколько барж с солдатами вышли в море, попали в шторм и затонули. Появление трупов немецких солдат увязали с распространявшимися слухами.

Для германского высшего командования дело принимало далеко не шуточный характер, особенно после того, как абвер получил достоверное подтверждение от своих агентов в Англии. Нет нужды говорить, что это подтверждение снова исходило из рук английской разведки.

Для некоторых немецких генералов, таких, как Гальдер, подобные слухи явились счастливой находкой, которую они могли использовать в качестве аргумента против всей задуманной операции. Даже те, кто раньше считали операцию осуществимой, теперь, видя всю эту авантюру в новом свете, перестали так думать. День начала операции «Морской лев» был снова отложен.

Насколько решающим было влияние этих слухов на ход подготовки и осуществление операции «Морской лев», сказать трудно. Однако лица, близкие к Гитлеру в те дни, полагают, что они значительно подорвали уверенность фюрера в успехе операции.

Как бы то ни было, но проведение операции «Морской лев» было отложено с сентября на октябрь, а затем на неопределенный срок. Гитлер уже больше не кричал на генерала Гальдера, когда тот 5 декабря заявил ему, что, по его мнению, осуществление операции невозможно. 9 января 1941 года Гитлер отдал высшему командованию приказ все приготовления, связанные с вторжением в Англию, приостановить, но продолжать делать вид, что подготовка, ведется, чтобы держать англичан в напряжении. Однако одурачивал этим Гитлер только самого себя.

Но и без операции «Морской лев» Англия подвергалась беспощадным ударам. С воздуха ее бомбардировали крупные силы Люфтваффе, 12 августа начавшие битву за Англию. В ночь на 25 августа на центральную часть Лондона упали первые бомбы. Выступая по радио, Гитлер истерическим голосом объявил: «Наступит час, когда один из нас будет сокрушен. Но это будет не национал–социалистская Германия». Геринг заявил, что битва за Англию будет продолжаться до тех пор, пока английские ВВС не погибнут в тщетной попытке остановить Люфтваффе и воля народа к сопротивлению не будет сломлена.

Однако Герингу, который должен был бы знать обстановку лучше других, ничего не было известно. Он не знал, чем англичане располагают и что они намерены предпринять. В получении необходимых сведений Геринг рассчитывал на военную разведку Канариса и начальника своей личной разведки полковника Джозефа Шмидта. Однако все, что он получал, было только противоречивыми слухами, источником которых являлась английская секретная служба.

Находясь в неведении, немецкие генералы спорили и делали противоречащие друг другу приготовления к большой битве. В начале сентября Ганс Шперле утверждал, что в английских ВВС осталась только тысяча истребителей. Альбрехт Кессельринг заявлял, что у англичан их почти совсем нет. Оба они ошибались. В действительности Англия имела 650 истребителей.