Дом на могиле
Шрифт:
— Надеюсь, в мою комнату нет потайного хода? — спросила я, когда он пододвинул мне стул.
Джон засмеялся:
— Вы испугаетесь, если я скажу, что был, мисс Стантон?
Подняв глаза, я увидела его добродушную, почти снисходительную улыбку и нахмурилась:
— Нет, но если ход и есть, надеюсь, с моей стороны он закрыт?
— Сомневаюсь, что какая-нибудь из этих старых скользящих дверей еще может открыться, — сообщил он и улыбнулся, что-то вспоминая. — В детстве мы с Рандолфом очень интересовались этими ходами. Нам тогда трудно было открывать двери, кроме одной, в столовой, которая всегда привлекала
— Разумеется, нет! — твердо солгала я, но, заметив в его глазах недоверие, добавила: — Конечно, я это ощущала бы. Особенно ночью. Сомневаюсь, что хорошо бы спала, зная, что она там есть.
— Естественный женский страх, — пробормотал он. — Однако в прошлом здесь жили женщины, которые спали в комнате для гостей, а также в огромной главной спальне, впускали любовников через потайные двери и прекрасно спали, когда те приходили!
Я уставилась на него, неожиданно покраснев. Мой гнев разгорался.
— Ладно, мистер Уайганд! Сейчас двадцатый век, а не восемнадцатый! — И резко добавила: — Вы и об этом будете говорить в сегодняшней проповеди?
Он густо покраснел:
— Разумеется, нет, мисс Стантон! Мне очень жаль, правда. Я не имел в виду ничего личного, просто это цитата из истории Уэруолд-Хаус. Я, конечно, не имел в виду вас, говоря это.
Мне не хотелось продолжать этот разговор. К счастью, в это время за моей спиной бесшумно появилась миссис Хадсон с маленьким меню в худой руке, в котором неразборчивым, старомодным почерком были написаны названия блюд.
Я выбрала томатный сок, кашу, тост и кофе. Она молча кивнула и протянула меню Джону Уайганду.
Его лицо приобретало нормальный цвет, да и аппетитом он, похоже, не страдал, потому что заказал яичницу из трех яиц с беконом, фрукты с пастеризованными сливками и кашу. Еда, пусть и вкусная, не располагала к продолжению нашей беседы. К своей я едва прикоснулась, потому что после приступа гнева, от которого обычно быстро отхожу, всегда испытываю сожаление, неловкость и замешательство.
Пробормотав слова извинения, я начала подниматься. Джон тотчас же вскочил, обошел вокруг стола и со старомодной вежливостью отодвинул мой стул.
— Я вас обидел, мисс Стантон, не так ли? — тихо спросил он. — Проблема, полагаю, в том, что я слишком долго живу на Уэргилд-Айленде! Я не очень хорошо знаю женщин. Конечно, я путешествовал на Средний Восток. Но у меня там никогда не было времени... Женщины здесь не ангелы. Они...
— Может, оставим этот разговор? — холодно попросила я.
— Пожалуйста, — согласился он, нахмурившись. — Но хочу возместить вам ущерб. Послушайте, сегодня я приду к вам и проверю вашу комнату. Потайные двери, похоже, всегда строили одинаково. Стены повсюду обшиты кедровыми панелями, и одна из них может двигаться по пазам на железных бегунках. Я никогда раньше не считал это необходимым, но прибить гвоздями или привинтить панель к деревянной основе, должно быть, очень просто. — А увидев, что я молчу и не смотрю на него, быстро добавил: — Пожалуйста, мисс Стантон! Я бы очень хотел это сделать! Тогда вам больше не придется об этом думать.
Я кивнула:
— Прекрасно, мистер Уайганд. Сегодня днем.
Вернувшись в свою комнату, я с опаской огляделась. В мое отсутствие кто-то из слуг поработал здесь, потому что огромная постель была застелена, окно открыто для проветривания, так как дождь уже прошел, а в камине разожжен огонь.
В солнечный день из моего окна, должно быть, открывался чудесный вид. Сейчас же по обе стороны Уэргилд-Хаус я видела только лес — узенькую полоску деревьев позади утесов. Ветер наклонял их верхушки, отчего они казались меньше, чем были на самом деле, и срывал с них багряно-золотистое убранство поздней осени. Слева из моего окна виднелась скалистая масса, которая, как я решила, скорее всего, была Берднест-Айлендом.
Вздрогнув, я отвернулась от окна и посмотрела на темную панельную обшивку. Неужели здесь действительно есть потайная дверь? Я начала осторожно ощупывать панель, но не нашла ни малейшего намека на скольжение. Ничего не шевелилось. Ничего не поддавалось, когда я надавливала или тянула. Пожав плечами, я принялась распаковывать вещи. Джон Уайганд, должно быть, прав. Если здесь и есть скользящая панель, которой не пользовались со времен его детства, то она наверняка с тех пор крепко застряла на месте. Во всяком случае, я современная девушка, и подобные вещи меня не волнуют. И все же невольно подскочила, когда в дверь постучали и женский голос вежливо спросил:
— Можно войти?
— Конечно.
Вошла высокая, стройная и самая привлекательная женщина, которую я когда-либо видела, — брюнетка с большими умными глазами и бесподобной фигурой, в черном шерстяном платье, явно купленном на Парк-авеню или в Париже.
Она протянула мне руку и улыбнулась:
— Я Карен Уайганд, мисс Стантон. Простите, что не встретила вас вчера вечером. Надеюсь, Джон и миссис Хадсон удобно вас устроили? — Ее серые глаза изучали меня с любопытством и, как мне показалось, когда мы обменивались рукопожатиями, не без негодования. — Мы со Скоттом не были уверены, что Анжело вас переправит. Муж устал, так что мы легли спать рано.
— Спасибо, миссис Уайганд, вполне удобно.
Я ненавязчиво рассматривала ее, но смогла лишь догадываться о ее возрасте. Можно было предположить, что ей лет тридцать пять, но выглядела она, самое большее, на двадцать пять.
Миссис Уайганд поглядела на мою одежду, разбросанную на постели.
— А у вас милые вещи, мисс Стантон. Калифорния?
— Да.
— Мне нравится черная шерсть. Я сама часто одеваюсь в черное. — Она задумчиво посмотрела на меня. — С вашим цветом лица это должно вам идти. Не многие девушки вашего возраста могут носить черное. Цвет невеселый. Надеюсь, у вас много теплых вещей? Зимы здесь очень холодные.
— Я тоже на это надеюсь, миссис Уайганд. Привезла все, что смогла.
— А как ваши родители относятся к тому, что вы поехали работать так далеко от дома?
— Мои родители умерли, миссис Уайганд. Мама совсем недавно. Поэтому я и приехала сюда.
— Понятно. Простите!.. — В ее серых глазах мелькнуло сострадание. — Я знаю, что такое остаться одной, мисс Стантон! Надеюсь, здесь вы будете счастливы. Вы интересуетесь археологией?
— Да, интересуюсь.