Дом на Озерной
Шрифт:
– Мам, а что такое «чучмеки»? – спросила она.
«Чучмеками» Юрка в своем интервью несколько раз назвал новых родственников, приехавших из Приднестровья. Во время просмотра никто не обратил на это слово особенного внимания, им было не до этого, а Томка с бабушкой вообще поначалу просто обрадовались Юркиному дебюту на телевидении. К тому же до приезда Муродали это словечко вполне могло промелькнуть в их собственном обиходе. Однако теперь в устах маленькой Гулбахор оно прозвучало грубо и неуместно.
Муродали подошел к дочери,
– Ну, ты урод, – сказал он. – Да еще подставил нас.
– Я все исправлю, – твердо сказал Юрка.
Но исправить всего он не мог. История с интервью и отнятым из-за него договором была далеко не последним испытанием в этот день для обитателей дома на Озерной.
Когда Женька пошла в комнату к бабушке за договором для Вити Гробмана, в папке с бумагами из областной администрации она нашла бумажку с Димкиным адресом в Китае. Иван Александрович нашел для этой записки действительно хорошее место, в которое ни Мария, ни девочки почему-то не заглянули. Быть может, потому, что это место было слишком очевидным.
Женька убрала адрес в карман джинсов, вернулась в комнату к остальным, передала договор Вите Гробману и тихонько уселась в углу, сжимая бумажку в кармане. После того, как счастливый Витя ушел, а Гуля задала свой вопрос, в комнату легкой тенью проскользнула маленькая Катя. Она чувствовала, что произошло что-то нехорошее, и поэтому хотела подбодрить взрослых, проявив к ним свое внимание.
– Вот сколько мы с Гулей собрали, – протянула она Марии пакет, набитый бумажками.
– Да, да, пойдем, – негромко сказала Мария, забирая у нее пакет и выводя ее за руку из комнаты.
Женька тут же последовала за ними. Когда она поднялась в комнату родителей, Мария с Катей сидели у маленького стола, разбирая ворох бумажек.
– А вот эта? – говорила Катя, разворачивая очередной клочок.
– Это не то, – нетерпеливо отвечала Мария.
– А вот это?
– И это не то. Катя, ну что вы какой-то мусор собрали?
Женька стояла у них за спиной. Ни Мария, ни Катя ее не замечали.
– Ты вот это ищешь? – наконец сказала она, протягивая матери Димкин адрес.
Мария удивленно посмотрела на дочь.
– Откуда он у тебя?
Женька убрала руку с бумажкой за спину.
– А ну дай сюда, – потребовала Мария.
Женька покачала головой.
– Я кому сказала, – Мария повысила голос.
Женька отступила от нее на два шага.
– Мама, зачем тебе Димкин адрес в Китае? Ты же сама сказала, что он звонил тебе из Благовещенска.
Мария встала из-за стола.
– Женя, дай сюда эту бумажку.
Женька отступила еще на шаг, приближаясь к балкону.
– Ты же сказала, что с ним все в порядке! Ты всем соврала?
Мария попыталась схватить ее за руку и отнять адрес, но Женька вырвалась и выскочила на балкон.
– Ну почему ты всегда врешь? – закричала она. – Почему даже мне не можешь сказать правду? Ты же никого не любишь! Ни меня, ни папу! Ты всем врешь!
Иван Александрович, который в этот момент вышел в палисадник, услышал Женькин крик наверху и поднял голову.
– Женя! – обеспокоенно позвал он.
– Ну, что ты орешь? – негромко сказала Мария Женьке, услышав голос отца. – Прекрати немедленно.
Она сделал шаг в сторону дочери, но та быстро захлопнула перед ней стеклянную дверь, навалившись на нее с той стороны.
– Открой, – потребовала Мария.
Женька решительно помотала головой. Димкин адрес она по-прежнему сжимала в руке.
– Не дури, – сказала Мария, стараясь держать себя в руках. – Отдай мне, пожалуйста, эту записку.
– Скажи им правду! – продолжала кричать Женька. – Скажи, что Димка пропал! Его ведь никто не ищет!
– Нельзя говорить. Подумай, что здесь начнется!
Обеспокоенный Иван Александрович еще не понимал, что происходит. Он видел только, что его внучка зачем-то держит балконную дверь.
– Женя, – снова позвал он ее. – Что случилось?
Услышав его, Женька бросилась к перилам.
– Стой! – попыталась остановить ее Мария, но было поздно.
– Дима пропал! – закричала Женька с балкона. – Мама все врет! Он ей не звонил!
– Как не звонил? – проговорил Иван Александрович и схватился рукой за сердце.
В следующее мгновение он осел на землю, неловко подвернув под себя ногу и хватая ртом воздух.
Через полчаса пошел сильный дождь. Гулбахор и Муродали сидели на крыльце под навесом, наблюдая за тем, как в лужах лопаются пузыри. В одной из луж Гуля заметила очки Ивана Александровича. Вскочив на ноги, она выбежала под дождь и подняла их.
– Папа, а дедушка умрет? – спросила она, вернувшись под навес и протягивая очки Муродали.
В комнате над Иваном Александровичем, который с закрытыми глазами лежал на кровати, склонился врач «Скорой помощи». За спиной у него напряженно молчал Тетерин. Остальные столпились у входа в комнату. Мария с бледным лицом стояла позади всех. Откуда-то с улицы долетал бесконечный монотонный собачий лай.
На веранде Галина Семеновна резала лимон. Порезав его весь, она налила стакан чаю, поставила его на блюдечко, взяла три куска рафинада и аккуратно выложила их по краю блюдца. Рука ее при этом немного дрожала. Выложив рафинад, она на мгновение замерла, а затем поправила кусочки сахара, стараясь добиться, чтобы они лежали на одинаковом расстоянии друг от друга. Не положив в чай ни одной дольки нарезанного лимона, она взяла блюдце со стаканом и направилась в дом.
Галина Семеновна прошла мимо расступившихся детей и внуков и остановилась рядом с врачом. Тот поднял голову, удивленно посмотрев на блюдце со стаканом в ее руке, но Галина Семеновна смотрела в лицо Ивану Александровичу.