Дом неистовых клятв

Вильденштейн Оливия

— Она, мать твою, не помнит меня, Фэллон, — резко отвечает он, — так что нет никакого смыла ворошить прошлое, которое только добавит ей ещё больше беспокойства.

Может быть, Рид не такой уж плохой, но он пока не завоевал моего расположения.

— Должно быть, ты не так сильно её любил, раз готов так легко сдаться.

Он прищуривает глаза, подведённые черным.

— Может быть, тебе не стоит судить о том, о чём ты не имеешь ни малейшего представления.

— Я прожила с этой женщиной двадцать два года, Рид, и я любила её каждую минуту,

каждую секунду из этих двадцати двух лет. Так что, мать твою, не надо говорить мне о том, что я не вправе судить. Мамма, может быть, и не способна выражать свою любовь вслух, но она любит. По-своему, но любит. И если ты не можешь этого разглядеть, значит, ты её не заслуживаешь.

Рид резко откидывает голову назад, точно я дала ему пощечину. Вообще-то, я бы даже хотела это сделать.

«Всё в порядке, птичка?»

«Да. Всё хорошо».

Я поднимаюсь и отхожу от стола.

— Пойду, найду своего дядю. Никто не знает, где он?

— На эспланаде с твоим отцом.

Маттиа запускает руку в свои светлые волосы на макушке, после чего его ладонь возвращается на плечо Сиб и начинает поглаживать её тёмную кожу.

Прежде, чем уйти, я еще раз обращаюсь к Риду.

— Юстус надеется, что Котёл исцелит её разум.

Я считаю, что моя мать заслуживает большего, чем сынок Коннора, но не я, а она сама должна решать, кому отдавать своё сердце.

— Юстус?

Я оставляю своих друзей объяснить всё Риду, а сама подхожу к Лору, который стоит среди кучки оборотней. Взгляд его золотых глаз обращён на наш стол. В таверне «Murgadh’Thabhain» так тихо, что хотя я и ступаю довольно легко, каждый мой шаг эхом разносится вокруг, точно я прикрепила шпоры Данте к своим сапогам.

При мысли о мёртвом короле шрам на моём бедре начинает чесаться, а руки сжимаются в кулаки.

Перед тем, как перевоплотиться и покинуть базар, Лор обхватывает меня за талию и притягивает к своей груди.

— Передохни, любовь моя, и не думай о Риде и Агриппине, так как в ближайшие дни ты будешь очень нужна своему отцу.

Его слова прогоняют из моей головы все те мелкие обиды и тревоги, которые кажутся несущественными в этот час, когда мой отец собирается навсегда проститься со своим братом.

— Как мне жаль, что Киан не выбрал остаться.

— В отличие от его брата у Киана нет детей, ради которых он мог бы жить.

Моя кровь холодеет, когда я задумываюсь о том, будет ли моему отцу достаточно меня и не попросит ли он о вечной смерти, если Котёл не сможет вернуть ему мою мать.

Пожалуйста, пусть меня будет достаточно.

Но самое главное, пожалуйста, верни мою мать.

ГЛАВА 91

Звёзды в небе так ярко горят, что серые каменные склоны горы Лоркана кажутся белыми. Единственные тёмные пятна это мой отец и его брат, которые сидят бок о бок на

краю эспланады и обозревают мир, точно юнцы на пороге взрослой жизни.

Несмотря на то, что мы с Лором не издали ни звука, когда приземлились, они, должно быть, почувствовали наше присутствие, так как оба оборачиваются.

Киан встаёт и вытирает руки о кожаные штаны. Нагнувшись, он поднимает какой-то свёрток из фиолетового шёлка. И мне не нужно спрашивать у него, что это такое. Он прижимает свёрток к груди, словно это и есть сама Бронвен.

Когда он подходит к нам, я смотрю на его лицо, лишённое раскраса. Без чёрных полос он смотрится совсем иначе. Черты его лица гораздо мягче. Интересно, лицо моего отца выглядит таким же мягким без макияжа?

В отличие от Киана, мой отец не подходит к нам. Он продолжает смотреть на сверкающее море, которое окружает наше королевство. Я замечаю, как его рука поднимается к лицу и задерживается там на пару мгновений.

У меня, может быть, и нет кровных братьев и сестёр, но если бы я потеряла Сибиллу или Фибуса… Святой Котёл, я вряд ли смогла бы от этого оправиться. Когда у меня в носу начинает пощипывать, а горло сжимается, я бормочу себе под нос: «Будь сильной. Будь сильной».

— Ты не передумал покидать нас, Киан? — спрашивает Лор моего дядю.

— Нет, Морргот. Моя любимая ждёт меня в Запредельном мире.

Горло начинает гореть из-за охватившего меня чувства печали.

— Я знаю, что Кахол попросил тебя подождать до завтра. Ты подождёшь?

— Я не могу, Лор.

— Ты можешь понадобиться Кахолу, если…

— Не надо, — он закрывает глаза. — Не проси меня остаться, потому что если Дайя восстанет из Котла, я буду завидовать своему брату, а я люблю его… — его голос срывается, и слёзы начинают течь по его бледным щекам. — Я слишком люблю Кахола, чтобы винить его за счастье.

— Но что если моя мать не восстанет? — тихонько спрашиваю я в надежде, что мой голос не донесётся до ушей моего отца.

— У Кахола есть ты, Фэллон.

И снова я задаюсь вопросом: будет ли меня достаточно?

Несмотря на то, что Лор не касается меня руками, струйки его дыма обвивают мои пальцы и ласкают костяшки.

— Ты готов отпустить её, брат?

Киан кивает Лору.

Неожиданно голос моей пары начинает гулко раздаваться между моими висками, произнося слова, которые в кои-то веки предназначены не только для меня.

— Летите, мои вороны. Проводите нашу сестру в её последний путь.

Его торжественный тон заставляет мою кровь танцевать, а кожу покрыться мурашками так, словно перья должны вот-вот появиться из моей плоти. Святая Морриган, неужели он может заставить меня перевоплотиться с помощью своего зова? Неужели он обладает такой силой?

«Да».

«Невероятно».

Неожиданно звёзды гаснут, и небо цвета индиго темнеет, когда вороны, один за другим, вылетают из Небесного королевства.