Дом ночи и цепей
Шрифт:
Вор был стариком. Он называл себя Тервин. Его лицо пересекали глубокие морщины, но двигался он с гибкой ловкостью, вопреки возрасту, и взгляд его был острым. Он приветствовал меня кивком и усмешкой, не раболепствуя перед моим статусом. Он просто принял меня как равного партнера по делу.
– Значит, Силлинг, - сказал он. – Вот и вершина карьеры. Давно подумывал…
– Почему же не наведался туда раньше?
– Нужен был стимул для такого опасного дела. Слишком рискованно лезть туда просто так, надеясь найти, что смогу, - он покачал головой. – Недостаточная причина, чтобы
– Мне говорили, ты не питаешь к ним особой любви.
Он фыркнул.
– Жадные ханжи. Все хотят подгрести под себя. На тех, кто им не подчиняется, натравливают милицию. Нечестная игра.
Я почувствовал, что тут скрыто нечто большее, чем дело принципа. За его усмешкой был заметен гнев.
– Похоже, у тебя личные счеты к Монфорам.
Помедлив немного, он пожал плечами.
– Хоть и так. Когда-то у меня была семья. Я пытался играть по правилам Монфоров. Но их десятина стала непомерной. Мы начали голодать. Я попытался немного… подработать на стороне.
– И они тебя наказали.
– Они наказали мою семью, которая даже не знала об этом. Был пожар. Просто «несчастный случай».
– Со мной тоже был похожий «несчастный случай».
– Значит, мы понимаем друг друга. Хорошо.
Мы вышли из подъезда. Шел мокрый снег, и улица была покрыта слоем почерневшей от грязи снеговой каши толщиной в дюйм. Ворота находились в северной стороне стены, и Тервин повел меня к западной. Мы были на улице одни. Здания по обеим сторонам дороги являли собой заброшенные руины. Освещения нигде не было. Свет исходил лишь от полумесяца Люктуса, проглядывавшего в тучах. Во мраке, едва освещенным тусклым янтарным светом луны, нам приходилось двигаться осторожно. Стена маячила в темноте огромной черной массой рядом с нами.
Тервин остановился, пройдя примерно три четверти пути к юго-западному углу. Убедившись, что мы на улице одни, он снял ящик, который нес на спине.
– Тут надо не зевать, - сказал он. – В этом месте между патрулями бывает свободный промежуток, но ненадолго.
– Было бы глупо со стороны Монфоров оставлять его надолго.
– А ваше поместье охраняется?
– Практически нет. Не возникало необходимости.
– Да уж, - кивнул он. – Никто не станет просто так лезть в Мальвейль.
– Почему?
– Точно не знаю. Никогда не слышал, чтобы кто-то пытался туда залезть. С Силлингом понятно почему – кто захочет связываться с Монфорами.
– Например я.
Тервин усмехнулся.
– Вот видите. Для этого надо быть не меньше чем лордом-губернатором.
Из ящика он достал нечто, похожее на оружие. Оно выглядело как арбалет с очень большим магазином. Прицелившись в стену, Тервин нажал спусковой крючок. Из арбалета вылетели два болта, за каждым тянулся монофиламентный шнур. Из магазина за ними потянулись тонкие полосы из гибкой пластали. Болты врезались в стену, и перед нами повисла почти невидимая лестница.
Тервин начал подниматься по ней.
– Держитесь за ступеньки, не за мононить, - предупредил он.
Я так и сделал, предпочитая сохранить все пальцы.
Прицел Тервина, несмотря на темноту, оказался точным. Болты попали очень близко к самому
Перед нами возвышалась громада Силлинга. Это был величественный дворец, в центральной части которого стояла железная башня, поднимавшаяся в ночное небо на высоту более пятидесяти футов.
Тервин задержался, чтобы перезарядить арбалет.
– Вы бывали здесь раньше? – спросил он.
– Никогда. А ты?
– Тоже нет, - он кивнул на фасад. – А они не страдают от лишней скромности.
Фасад дворца сверкал от изобилия позолоченных скульптур, сиявших в свете окон первого этажа. Над парадным входом гордо распростерла крылья гигантская аквила, размах ее крыльев достигал почти половины длины Силлинга.
Территория поместья была украшена множеством статуй, соперничавших в роскоши со скульптурами самого дворца. Даже в ночной темноте я видел, что все они изображают воплощение веры Монфоров. Веры, где показное святошество и кричащая роскошь значат больше, чем религиозное чувство. Монфоры даже из благочестия сумели сделать порок. Было что-то непристойное в изображенных подробностях страданий мучеников или в божественном героизме святых. Все статуи были богато украшены золотом и драгоценными камнями.
– Ты назвал их ханжами, - сказал я, - и был абсолютно прав.
– С вами приятно работать, лорд-губернатор.
Он повел меня к юго-западному углу резиденции. Из окон в той стороне было меньше света.
– Итак, - прошептал он. – Мы здесь. Куда именно вы хотели бы попасть?
– Туда, где они могут хранить свои секреты.
Я знал, что Тервин снова усмехается, глядя на меня в темноте.
– Дом большой, - сказал он. – Искать можно много где.
Он имел основания усмехаться. Одно дело – влезть сюда с целью кражи. Вор мог проявить гибкость, быстро схватив те ценности, которые попались под руку. Я же искал нечто, что было одновременно и куда более специфичным, и куда менее конкретным.
И все же я сказал:
– Я знаю, откуда нам стоит начать.
Чтобы понять это, было достаточно одного взгляда на Силлинг.
Мы направимся в башню. Она представляла собой тонкий шпиль. Лестница внутри нее, должно быть, являлась узкой спиралью. На вершине шпиля могла находиться лишь одна небольшая комната, окна которой выходили во все стороны. Я вообразил, что, когда эта комната была освещена, ее окна, словно злые горящие глаза, алчно взирали на Вальгааст.
– Можешь провести нас туда? – спросил я.
– Могу. Но путь будет головокружительным.
– Я так и подумал.
Когда мы подошли ближе к дому, откуда-то изнутри послышался вопль. Я вздрогнул. Тервин взял меня за руку, чтобы удержать на месте.
– Мы не можем это игнорировать, - прошептал я.
– Это не то, что вы думаете.
– Что ты имеешь в виду?
– Жертве заплачено.
– За что?
– За то, чтобы она была жертвой.
Тервин, должно быть, почувствовал мой взгляд, и потянул меня за руку. Я вырвался и подкрался к одному из освещенных окон.