Дом под сиренями
Шрифт:
— Славное летнее пристанище! — проговорил Торни, с удовлетворением оглядываясь вокруг. — В чем дело, Миранда? Не получается? — спросил он тучную служанку, которая тщетно пыталась забросить веревку от гамака через ветку.
— Один конец зацепился хорошо, а второй никак не хочет. Ветки так высоко, что я не могу до них достать. И вообще, у меня нет опыта привязывания гамаков к высоким веткам.
— Я ее закреплю, — быстро проговорил Бен и, вскарабкавшись вверх по сосне, словно белка, завязал крепкий узел, а потом так же ловко спустился вниз прежде, чем Торни смог выбраться из своего кресла-каталки.
— Бог мой, какой проворный мальчик! — в восхищении воскликнула Ранда.
— Это ерунда, вы бы посмотрели, как я влезаю по гладкому столбу, — проговорил Бен, стирая смолу с рук и гордо встряхивая
— Ты можешь идти, Миранда. Подай мне мою подушку и книги, Бен. Потом можешь сесть в мое кресло, и мы поговорим, — скомандовал Торни, шлепаясь в гамак.
«Что он собирается мне сказать?» — подумал Бен, садясь в кресло; Санчо растянулся у его ног.
— А теперь Бен, тебе надо выучить псалом. Я всегда так делал, когда был маленьким. Кстати, этим хорошо заниматься по воскресеньям, — начал новоиспеченный учитель с покровительственным видом, который покоробил его ученика, так же как и слова «когда я был маленьким».
— Я буду фью-фить, если это сделаю! — просвистал Бен, остановившись как раз вовремя, чтобы не выругаться.
— Не очень вежливо свистеть в компании, — с достоинством высказался Торни.
— Так мне посоветовала мисс Селия. Но я могу и чертыхнуться, если тебе это больше нравится, — ответил Бен, и озорная улыбка блеснула в его глазах.
— Понятно. Она тебе об этом рассказала? Ну, тогда, если хочешь ее порадовать, то выучишь этот псалом прямо сейчас. Так что начинай. Она хочет, чтобы я был добр к тебе, я сам этого хочу. Но если ты станешь мне перечить, как я смогу это сделать?
Торни говорил искренним тоном, который больше понравился Бепу, и он с улыбкой ответил:
— Если ты не будешь важничать, я не стану перечить. Никто, кроме мисс Селии, не будет мной распоряжаться. Я выучу все псалмы, если она этого захочет.
— В нежные годы твоей юности для начала хорош вот этот. Я выучил его, когда мне было шесть. Держи, — и Торни протянул ему книжку, как патриарх, обращающийся к младенцу.
Бен скривился, взглянув на пожелтевшую страницу, поскольку старинные буквы алфавита всегда приводили его в замешательство.
— Не думаю, что смогу сразу все это понять. У тебя нет чего попроще? — спросил он, переворачивая листки с некоторым страхом.
— Загляни в конец, там приклеен листок со стихотворением. Выучи его, и ты увидишь, как обрадуется Селия, когда ты ей его расскажешь. Она написала этот стих, когда была девочкой, а кто-то напечатал его для других детей. Я сам люблю его больше всего остального.
Обрадованный перспективой внести хоть немного веселья в это благочестивое задание, Бен быстро пролистал страницы и с интересом прочел строчки, которые мисс Селия сочинила, когда была еще девочкой:
Я царством маленьким владею, Там мыслей, чувств не сосчитать, И очень трудная задача Мне ими верно управлять. Нас искушают увлеченья, Желанья преграждают путь, И эгоизм бросает тени На слов и дел благую суть. Как верно властвовать собою? Ведь я пока еще дитя. Как не устать от устремлений Быть праведною не шутя? Как пронести благую душу Спокойной среди слез и битв, Как сердце верное настроить Для тихих праведных молитв? Отец благой, своей любовью, Что изгоняет страх земной, Надеяться и знать позволь мне, Что где-то рядом ты со мной. Ты видишь горе и соблазны, Несешь молений благодать, Стремясь с терпеньем бесконечным Утешить нас и поддержать. Прошу Тебя, Отец небесный, Одну награду мне пошли, Я жажду власти беспредельной Над миром у себя внутри. Ты проводник мой. Обрету я, Ведома ласковой рукой, Счастливый мир в себе самой, Тебе навеки повинуясь.— Мне нравится! — решительно высказался Бен, когда прочел этот маленький псалом. — Я его выучу прямо сейчас. Не понимаю, как она могла сочинить такой красивый и трогательный стих.
— Селия все может! — и Торни широко расставил руки, как бы обнимая все вокруг, что должно было символизировать его твердую веру в беспредельные возможности сестры.
— Я тоже однажды написал стих. Бэб и Бетти сказали, что он первоклассный, но я так не думаю, — пробормотал Бен, которого побудило к откровенности открытие поэтических талантов мисс Селии.
— Прочти его, — приказал Торни и тактично добавил, — я бы не смог написать ни одного даже ради спасения жизни, хотя очень люблю стихи.
Лите я Ужасно рад, Я люблю ее Как брат, Я люблю На ней кататься, Потому что ей нельзя Ни лягаться, ни кусаться, —нараспев проскандировал Бен со сдержанной гордостью, поскольку его первая попытка возбудила искренний восторг и была названа «первоклассной» восхищенными девочками.
— Очень хорошо! Ты должен рассказать его Селии. Ей нравится слушать, когда хвалят Литу. Ты и она и этот сопляк Барлоу должны побороться за приз, как делали поэты в Афинах. Я как-нибудь тебе об этом расскажу. А теперь тебе надо выучить псалом.
Ободренный похвалой Торни, Бен принялся за новое задание, ерзая в кресле, как будто процесс запоминания слов был очень болезненным. Но у него была хорошая память — он часто заучивал комические песни, — так что скоро был в состоянии повторить четыре строфы без единой ошибки, к полному удовольствию Торни.
— А теперь давай поболтаем, — наконец удовлетворенно проговорил его наставник, что они и сделали, один — качаясь в гамаке, второй — улегшись на сосновых иголках.
Каждый рассказывал о всевозможных случаях из своей жизни. У Бена имелись удивительные воспоминания, но и Торни не ударил в грязь лицом. Он несколько лет прожил за границей и мог рассказать разные забавные истории про страны, которые повидал.
Занимая гостей, мисс Селия не могла не думать, как там дела у мальчишек и, немного волнуясь, ждала, когда они вернутся, зная, что с одного взгляда поймет, все ли в порядке.