Дом под сиренями
Шрифт:
— Много чего. Он этим зарабатывал себе на пропитание, и мне тоже, — ответил Бен, и они с Санчо принялись показывать остальные трюки.
Это имело столь ошеломляющий успех, что даже мисс Селия была удивлена.
— Его, наверное, очень серьезно дрессировали. Это ты его всему научил? — спросила она, когда Санчо прилег отдохнуть в окружении детей.
— Нет, мэм, это делал отец, когда я был совсем еще маленьким, и он никогда не открывал мне своих секретов. Я помогал Санчо учиться танцевать, но это было не очень трудно, ведь он такой умный. Отец говорил, что самое лучшее время для обучения — поздний вечер. Стоит тишина, и ничто не отвлекает Санчо от занятий. Я не могу делать и половины из этих трюков, но обязательно научусь, когда отец вернется. Лучше я буду выступать вместе с Санчо, чем скакать на лошади.
— У меня есть одна замечательная книжка о животных.
— Да, мэм, с удовольствием, — ответили дети.
Сходив за книгой, девушка прочла им интересную историю, сократив и слегка упростив ее, чтобы приспособить для своих маленьких слушателей.
«Я пригласил двух собак пообедать со мной и провести у меня вечер. Они пришли со своим хозяином, французом по национальности. Раньше он был учителем в школе для глухонемых детей и думал, что сможет тем же способом обучать собак. Он к тому же был фокусником. Его сопровождали два пуделя — Бланш и ее дочка Лида. Они вели себя за обедом точно так же, как все другие собаки, но когда я дал Бланш кусочек сыра и спросил ее, знает ли она, как он называется, ее хозяин сказал, что она может произнести название сыра по буквам. Вокруг стола были разложены буквы алфавита, нарисованные на картах. Бланш села посредине, ожидая, пока ее хозяин велит ей показать, как пишется слово „сыр“, что она немедленно проделала, написав по-французски — „fromage“. Потом она совершенно верно перевела нам это слово. Кто-то написал на грифельной доске слово „pferd“, что по-немецки означает „лошадь“. Бланш внимательно посмотрела на доску, как будто читая.
— А теперь составь нам это слово по-французски, — сказал ее хозяин, и она немедленно принесла нужные буквы, из которых получилось слово „cheval“.
— А сейчас, поскольку ты собака англичанина, составь это по-английски, — тогда она составила слово „horse“.
Затем мы написали несколько слов неправильно, и она исправила их с удивительной точностью. Но, казалось, это занятие собаке не особенно нравилось. Она недовольно подвывала и ворчала и выглядела такой несчастной, что ей было разрешено пойти отдохнуть и поесть пирожных в уголке.
Потом ее дочь Лида заняла свое место за столом и стала решать арифметические задачи на грифельной доске. Кроме того, она решала задачки в уме, что было очень забавно.
— А теперь, Лида, — сказал ее хозяин, — я хочу знать, понимаешь ли ты деление. Представь, что у тебя было десять кусков сахара и ты встретила десять прусских собак. Сколько кусочков ты, французская собака, дала бы каждой из прусских собак?
Лида ответила на это очень решительно, показав ноль.
— А если бы ты делила этот сахар со мной, сколько бы ты дала мне кусочков?
Лида подняла цифру „пять“ и вежливо положила ее перед своим хозяином».
— Правда, это очень умная собака. Санчо не сумеет такое сделать, — воскликнул Бен, вынужденный признать, что французская собачка побила его обожаемого пса.
— Он еще не старый, его можно научить. Хотите, чтобы я продолжила? — спросила мисс Селия, видя, что мальчикам нравится чтение, хотя Бетти была занята куклой, а Бэб углубилась в решение головоломки.
— Да, конечно! Что они еще делали?
Мисс Селия продолжила чтение.
«Они играли в домино, сидя на стульях напротив друг друга. Лида проиграла и от огорчения спряталась под диван. После этого вокруг Бланш положили игральные карты, а ее хозяин, держа в руках еще одну колоду, попросил нас выбрать карту. Потом он спрашивал собаку, какая карта выбрана, и она всегда поднимала зубами правильную карту.
Меня попросили пройти в другую комнату, поставить на пол лампу, расположить вокруг нее карты и закрыть дверь. Затем этот человек прошептал в собачье ухо, какую карту ей надо принести, и она сразу же пошла и принесла ее, показав этим, что знает названия карт.
Лида делала много трюков с картами, таких любопытных, что ни одна собака не смогла бы их повторить. Что за тайный знак ей подавали, я не смог понять, возможно, загадка крылась в интонациях ее хозяина, поскольку он не делал никаких знаков ни руками, ни головой.
Хозяин обучал собак по часу в день в течение восемнадцати месяцев, прежде чем появиться на публике, и считал (как ты и сказал, Бен), что ночь — самое лучшее время для обучения. Вскоре после этого посещения хозяин умер, и этих удивительных собак продали, потому что их хозяйка не умела с ними обращаться».
— Хотел бы я посмотреть, как их обучали! Санч, тебе придется начать учиться немедленно, потому что я не хочу, чтобы тебя превзошла какая-то французская собака! — проговорил Бен и помахал пальцем так сурово, что Санчо лег на живот и прикрыл лапами оба глаза с самым подобострастным видом.
— Здесь есть изображение этих умных маленьких пуделей? — спросил Бен, глядя в книгу.
— Не их, а других очень интересных собак. А также истории про лошадей, которые вам понравятся, я знаю, — и мисс Селия стала листать перед ним страницы, не подозревая, как много замечательной книге «Истории о животных» мистера Хэмертона суждено сделать для этого мальчика, когда ему понадобится утешение в горестях, которые были уже совсем близко.
Глава X
БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ
— Спасибо, мэм, это первоклассная книга, особенно картинки. Но я не могу смотреть на этих бедняг, — и Бен с грустью отвернулся от красивых гравюр с изображением мертвых и умирающих лошадей на поле сражения, одни из которых находились в безнадежном состоянии, а другие беспомощно поднимали головы, лежа рядом с мертвым хозяином, чтобы проржать последнее «прости» своим товарищам, галопом несущимся мимо них в туче пыли.
— Им надо было вовремя остановиться, — пробормотал Бен, возвращаясь к гравюре, изображавшей трех счастливых лошадей на поле, стоящих по колено в траве и собирающихся напиться воды из широкой реки.
— Разве этот вороной не красавец? Мне кажется, что я вижу его развевающуюся по ветру гриву и слышу, как он негромким ржанием старается подбодрить своего молодого приятеля. Как бы мне хотелось промчаться галопом по этому лугу на каждой из этих лошадей! — и Бен стал раскачиваться на своем стуле, как будто уже мчался куда-то в своем воображении.
— Ты можешь в любой день прокатиться на Лите по моему полю. Ей это наверняка понравится, а седло для Торни привезут на следующей неделе, — проговорила мисс Селия, довольная, что мальчику понравились прекрасные картинки и что он чувствует такую искреннюю симпатию к благородным животным, которых она сама любила всей душой.
— Не обязательно этого ждать. Я могу ездить и без седла. Кстати, это та самая книга, где лошади разговаривают? Помните, вы говорили мне про нее? — спросил Бен, внезапно вспомнив ее недавние слова, которые запали ему в душу.
— Нет, это другая. Ту книгу я тоже привезла, но в спешке забыла распаковать. Я обязательно разыщу ее сегодня вечером. Напомни мне, Торни.
— Ох, я тоже кое-что забыл! Сквайр написал вам письмо, а здесь так интересно, что я ни разу о нем не вспомнил за весь вечер.
Полный раскаяния, Бен поспешно вытащил письмо, повторяя, что он совсем не торопится прочитать про мистера Гулливера и очень рад отложить это до лучших времен. Оставив детей заниматься своими играми, мисс Селия села на террасе, чтобы прочитать письма — их было два. По мере чтения ее лицо так сильно омрачилось, что если бы кто-нибудь следил за ней, то удивился бы: что за скверные новости внезапно затмили солнце? Но никто не видел этого, никто не заметил, с каким состраданием ее глаза остановились на счастливом лице Бена.
Отложив письма, она подошла к столу, и никто не обратил внимания на новую мягкость и осторожность, появившуюся в ее манерах. Только Бен подумал, что никогда еще не видел столь прекрасной леди, чем та, которая склонилась над ним, чтобы показать, как сложить карту, и ни разу не позволила себе рассмеяться над его неловкостью.
Такой доброй, такой необыкновенно сердечной была она для всех них, что, когда после часа веселых игр она повезла своего брата в дом спать, трое оставшихся детей начали с энтузиазмом прославлять ее.
— Она как добрая фея из книжки, и у нее в доме есть все самые прекрасные и нужные вещи, — сказала Бетти, в последний раз убаюкав красавицу куклу, глаза которой закрывались, когда ей пели: «Спи, моя радость, усни».
— А как много всего она знает! Больше, чем наша учительница, и не раздражается, сколько бы вопросов мы ни задавали. Я люблю людей, которые рассказывают разные интересные вещи, — добавила Бэб, чей пытливый ум всегда жаждал новизны.
— Мне понравился этот парнишка, и думаю, что я тоже ему понравился. Он хочет, чтобы я научил его ездить верхом, когда он снова встанет на ноги, и мисс Селия нам разрешила. Она знает, как устроить людям праздник, правда? — и Бен бросил благодарный взгляд на арабского вождя, который теперь стал его собственностью, хотя до этого являлся гордостью коллекции.