Дом последней надежды
Шрифт:
Коварное.
Глава 27
В себя я пришла от дыма.
Едкий. Вонючий. Он заползал в ноздри, спускался в желудок и жег его. Легкие сворачивались и меня душил кашель. Наверное, он вовсе задушил бы, но чья-то широкая ладонь поддерживала мою спину, не позволяя захлебнуться собственной слюной.
Мелькнула мысль, что сейчас самое время уйти за радугу или куда тут уходят.
Но нет.
Дым сгущался.
Кашель крепчал. И меня в конце
Дышать…
Дышать было сложно. В груди клекотало и булькало. Во рту стоял омерзительный привкус желчи. А глаза слезились… и благо, что я отказалась от макияжа… женские мысли.
Нелогичные.
К губам прижалось горлышко бутылки. Пойло было… горьким. И сладким одновременно. И с привкусом лакрицы, который показался Иоко отвратительным.
— …ты вообще думал, что творишь?
Ворчание.
Виноватое. Вздох. И теплые пальцы лезут в мои головы, разрушая остатки прически…
— …а если она умрет?
Пальцы дергают волосы. И я хочу сказать, что уже достаточно пришла в себя, а потому не желаю, чтобы меня лишили еще и волос.
— …проклятье…
А злость его холодная. И это тоже хорошо, потому что внутри становится невероятно жарко. Я задыхаюсь от этого жара. И кричу.
Пытаюсь.
Проваливаюсь в объятья дракона, чьи красные глаза смотрят с укором. Конечно, он существо древнее и заботы у него такие же, а тут я со своими мелкими проблемами и привычкой попадать… куда?
Вокруг серо.
И знакомо. Марево. Фигуры в нем размыты, и только великое дерево четко, как никогда.
— От тебя слишком много беспокойства, — голос дракона заполняет все вокруг. И я вздыхаю. Мне жаль. Мне действительно жаль. Я не собиралась тревожить его… записку послала и только.
А тут вот…
…моя душа, похоже, не слишком-то держится за тело.
Призрачный пес сует обезглавленную шею под руку, требуя ласки. Он виляет хвостом, и теперь я ощущаю этот хвост как нечто материальное. В принципе ощущаю материальное. И если дотронусь до коры дерева…
— Ты знаешь, что меня прокляли?
— Это не совсем проклятье, — дракон спустился с ветвей дерева. Он двигался, извиваясь всем телом, и короткие лапы казались этакими рудиментами.
На плавники похоже.
А что, в туманах местных с плавниками всяко удобнее. Они плотные, эти туманы, густые.
— Он просто пьет твою жизненную силу.
А в чем разница?
Дракон усмехнулся. Да, конечно… вдруг да кому-то вздумается мою смерть расследовать? Проклятье увидят, а это — преступление… и стало быть, возникнут вопросы. А вот если я тихо скончаюсь от болезни и слабости душевной…
…или наложу на себя руки.
Состав преступления, как говорится, отсутствует.
— Что мне делать?
Спрашивать совета у дракона бессмысленно.
Дышит.
И горячее его дыхание проникает в тело, не позволяя ему стать частью тумана. Спасибо… мой долг растет, а я понятия не имею, как с ним расплатиться.
— Ты меняешь мир, — рубиновые глаза закрываются. — Этого довольно… им тоже интересно.
Он про богов?
Богов мне только не хватало, но… пускай. Надо вернуться, и на сей раз я чуяла, что дракон не будет помогать. Почему? Мне пора учиться.
Спасибо.
Уже за встречу.
— Не спеши, человек, — его голос заставлял дрожать очертания улицы, и сами камни наполнялись цветом и жизнью. — Он уже трижды использовал дар, но не получил желаемого…
…и будет зол.
— …и тот, кто наделил его силой, помнит договор…
Что за договор?
Не скажет.
— Ему нельзя больше использовать силу…
…что ж, уже легче.
— И не берись судить. Он тоже дитя, запутавшееся в чужих словах.
Это сейчас про кого? Не важно. Надо оставаться вежливой и хорошо бы дорогу домой отыскать.
— Спасибо.
— Хорошо, когда мир меняется. Пруд, зарастающий ряской, лишь поначалу кажется красивым, но позже превращается в болото…
Я сделала шаг.
Я вцепилась в загривок своего зверя и представила, что иду к телу. Я даже ощутила нить, связавшую меня и его, тонкую, что проволока… серебристая паутинка, которая вот-вот порвется, и тогда я навеки останусь в этом, наполненном туманом и образами, мире.
Я шла.
Бежала.
Я держалась за нитку, которая, хвала богам, осталась прочной. И более того, она с каждой минутой лишь наливалась силой…
…быстрее.
…и еще быстрее… туман за спиной дрожит, а потом берет и сплетается в полупрозрачные темные крылья. Взмах, и я поднимаюсь так высоко, что весь город оказывается под моими ногами. Он столь мал, что его можно накрыть котлом Шину…
…и в то же время я вижу многое.
Темное.
Красное. Белое траурное. Синее. Зеленое… всполохи и вспышки. Море и существа, в нем обретающие…
Это красиво. Настолько, что я забываю про крылья. И зря. Порыв ветра раздирает их, и я камнем лечу в ярко-алый цветок, который распускается мне навстречу. Я лишь успеваю нелепо взмахнуть руками, но…
…боль возвращается.
И успокаивает. Раз болит, значит, я еще жива. А это не чудесная ли новость? И боль не сказать, чтобы невыносимая. Так, ноет что-то… и ноги придавило. Я попыталась пошевелиться, и темная груда, свернувшаяся у этих самых ног, пошевелилась.
Надо же…
— Жива? — уточнил тьеринг.
— Не уверена, — сиплым голосом сказала я. И попросила. — Пить дай… очень хочется.
…три дня.
Три дня в бессознательном состоянии, вырвать из которого меня не смог и исиго.