Дом с белыми клибисами

Бунькова Екатерина

Тэш не ответил. Побледнев, он молча вышел из комнаты и запер дверь на ключ.

— Последний раз это делаю, слышишь? — леди Ветта брезгливо — двумя пальчиками — снимала шкурку с вареной картошки.

— Ну что вы, миледи, у вас отлично получается, — улыбнулся Белый мастер, уминая совершенно несоленую, но зато горячую картофелину. — Еще немного, и вы, глядишь, научитесь даже мясо жарить.

— Я уже пыталась, — с мрачным выражением лица сообщила ему леди Ветта. — Собакам пришлось отдать.

Кан рассмеялся.

Пятый день он возвращался домой под вечер и всякий раз заставал тут что-нибудь новенькое: то миледи пыталась растопить баню, то — починить стул, то (вообще невероятно!) — пришить пуговицу. Безделье ее убивало. Посторонний в доме — бесил. А на вино оставшиеся деньги она старалась не тратить. В результате невозможно было предсказать, что она выкинет в следующий момент. Впрочем, вполне предсказуемые полеты стульев случались довольно часто.

— Пойду сменю мальцу повязки, — сказал Кан, завершая трапезу и поднимаясь с места.

— Не нужно, — остановила его миледи.

— Почему? — удивился мастер.

— Ну… — миледи пожала плечами, стараясь на него не смотреть.

— Так, — мастер молча обошел ее и поспешил наверх.

— Не надо Кан, не смотри, — миледи постаралась его остановить, но мастер только ускорился: что-то в словах миледи отдавало жутью.

В комнате было подозрительно тихо. Кан осторожно постучал и толкнул дверь. Она открылась с долгим противным скрипом.

— Авис? — позвал он. Парень не шелохнулся. Кан зажег свечу и подошел ближе. Наклонился и…

— Бу! — сказал Авис, резко вскидывая руки.

— А-а-а! Мать твою! — Кан отскочил в другой конец комнаты. Со стороны кровати донесся сдвоенный ржач. Затем миледи и Авис дали друг другу «пять».

— Да вы… Да вы сговорились! — мастер наполовину возмущенно, наполовину удивленно ткнул в их сторону пальцем.

— А нечего нас тут бросать на целый день, — миледи зажгла еще одну свечу и плюхнулась на кровать Ависа: тот едва успел отдернуть ноги.

— Слушай, Кан, чего мы удумали, — сказала она. — А давай устроим диверсию?

— Мм? — мастер удивленно поднял брови.

— Да Авис тут одну забавную штуку собрал, — миледи и мальчик хитро переглянулись. — Она на вид довольно глупая, будто куча мусора. Но если ее завести и куда-нибудь забросить, она начинает громко шипеть, испускает дым и вонь, как от горелой шерсти.

Кан молчал, переводя взгляд с одного на другую.

— А еще она неприятно скрежещет, если на паркете, — добавил Авис, неимоверно гордый за свое изобретение. — И размер у нее маленький — можно сделать вид, что это подарок, и занести с собой прямо в бальный зал.

Лоб Кана медленно собрался в складочки.

— Да и вообще, отец про такие штуки наверняка даже не слышал, — хищно оскалилась миледи, потирая руки. — Он на нее все свою армию спустит, а мы тем временем…

Авис и миледи снова переглянулись, и их лица расплылись в довольных улыбках.

— Так, я не понял, — Кан, наконец, подал голос. — Вы что… Вы

подружились, что ли?

— Дружит малышня, — фыркнул Авис, презрительно растопырив крылья носа.

— А мы — совместно ненавидим, — добавила леди Ветта, утвердительно кивая.

Кан крякнул в кулак, но все-таки не выдержал и принялся ржать.

— Да вы — чудовищная парочка, — сказал он минуту спустя, утирая выступившие на глаза слезы. — Мы так, глядишь, и настоящий переворот организуем.

— Нет уж, — миледи сразу помрачнела. — Хватит с меня. Хочу жить нормально.

— А я давно говорил: давайте уедем туда, где нас никто не знает, — согласился Кан.

— Нет, — миледи покачала головой. — Из этого дома я никогда не уеду.

— Почему? — удивился Кан.

— Во-первых, не хочу начинать все заново: мы с тобой почти десять лет на него по монетке собирали. Во-вторых, здесь отличная магическая защита, хоть ты об этом и не знаешь. И в-третьих, с чего это опять я должна бежать? Пусть лучше остальные сдохнут — сразу жить легче станет!

Миледи хищно скрутила одну из подушек.

— Ну, вы уж определитесь: хотите ли вы спокойной жизни или войны, — улыбнулся Кан.

— Я. Из этого. Дома. Не. Уеду. Точка, — отчеканила миледи. — Хочу прожить в нем всю жизнь и быть похороненной под самым пышным клибисом. Делай с этим, что хочешь.

Они замолчали, глядя друг на друга. Авис вежливо выждал полминутки, затем осторожно кашлянул, напоминая о себе, и сказал:

— Простите, мастер Кан. А что там с домом Калеба?

— Хочешь посмотреть?

— А мне уже можно вставать? — неимоверно обрадовался Авис, давно уже уставший от вынужденного безделья.

— Думаю, ты и без моего разрешения уже весь дом облазил: где-то же ты нашел хлам для своего изобретения, — заметил Кан. — Но к Калебу предлагаю пойти все-таки с утра. А сейчас вселенскому злу пора спать.

Авис и миледи выдали по недовольному стону.

За пять дней совместных усилий двух мужчин — одного ловкого и одного инженерно одаренного — дом окончательно перестал быть домом. У него больше не было крыши, стен, окон и даже дверей. На пустоши за огородом был разложен огромный, пока еще не наполненный горячим воздухом тряпичный купол. От него к дому тянулись толстые канаты. Соседские мальчишки все время порывались залезть внутрь шара и устроить из него шалаш, но присутствие Белого мастера неплохо удерживало их от шалостей. Кан не слишком-то хорошо представлял, как все это можно поднять в воздух, но и Калеб, и Авис уверяли, что это возможно. Правда, между двумя изобретателями случилась небольшая размолвка из-за устройства управления: Авис настаивал на внедрении полумагических систем, а Калеб пытался сохранить свое изобретение в неприкосновенности и не хотел, чтобы туда вносились какие-то изменения. Причем посредником между чокнутым стариком и болеющим мальчиком был мастер Кан, и ему ежедневно приходилось выслушивать массу ругани с обеих сторон. Он даже сам немного начал разбираться в том, что они строят — настолько часто два горе-инженера вслух ругали чужую работу.