Дом с характером
Шрифт:
Мистер Бейкер расхаживал от одного работника к другому, давал указания, подбадривал, проверял, все ли в порядке.
– Джейк, не жалей спины, это тесто нужно вымесить как следует! – расслышала Чармейн с порога. И миг спустя: – С этими булочками надо нежнее, Нэнси. Не молоти тесто, а то они будут как камень.
Еще миг спустя он уже очутился у печей на другом конце и говорил там подмастерью, в какую духовку что ставить. И где бы он ни оказался, везде его почтительно выслушивали и немедленно повиновались.
Чармейн понимала, что в своей пекарне ее отец – тоже король, причем даже больше
Она нагнала его у печей, где он пробовал сочную мясную начинку и объяснял девушке, которая ее делала, что там слишком много пряностей.
– Но она же вкусная! – запротестовала девушка.
– Возможно, – кивнул мистер Бейкер, – но между хорошим и идеальным вкусом – огромная разница. Ладно, беги помоги с тортом, а не то они всю ночь тут проторчат, а я попробую спасти начинку.
Лорна поспешила прочь – было видно, что у нее прямо гора с плеч свалилась, – а отец снял сковороду с огня. Обернувшись со сковородой в руках, он заметил Чармейн.
– Здравствуй, лапочка! Вот уж не ожидал! – Тут на его лице отразились некоторые сомнения. – Тебя, случайно, не мама послала?
– Нет, – ответила Чармейн. – Я сама пришла. Я же присматриваю за домом дедушки Вильяма, помнишь?
– Ой, и точно, – сказал мистер Бейкер. – Что-то случилось?..
– Э-э… – протянула Чармейн. Объяснить было трудно – особенно теперь, когда ей напомнили, какой мастер ее отец.
Мистер Бейкер сказал: «Погоди минутку» – и принялся копаться в рядах баночек с измельченными сушеными травами и специями на полке у духовок. Он выбрал баночку, снял крышку и добавил в сковороду всего-навсего крошечную щепотку ее содержимого. Перемешал начинку, попробовал, кивнул.
– Так пойдет, – сказал он и поставил сковороду остывать. После чего вопросительно взглянул на Чармейн.
– Папа, я совсем не умею готовить, – выпалила та, – а к ужину в доме дедушки Вильяма подают только сырую провизию. У тебя, случайно, нет каких-нибудь записей рецептов? Ну, для подмастерьев, например?
Мистер Бейкер потер подбородок чистыми-чистыми пальцами и задумался.
– Я всегда говорил маме, что тебе нужно уметь хотя бы что-то, – произнес он. – И неважно, прилично это или нет. Посмотрим. Наверное, по большей части мои рецепты для тебя сложноваты. Изысканные пирожные, деликатесные соусы и все такое прочее. Я рассчитываю, что мои подмастерья, когда попадают ко мне, уже знакомы с основами – по крайней мере сейчас. Но пожалуй, кое-какие элементарные, простые рецепты у меня сохранились, еще с давних времен, когда я только начинал. Давай-ка пойдем и посмотрим.
Он повел ее через пекарню, сквозь толчею деловитых поваров, к дальней стене. Там было несколько хлипких полочек, битком набитых разрозненными тетрадками, блокнотами, бумажками, заляпанными вареньем, и пухлыми папками в белых пятнах муки.
– Минутку, – сказал мистер Бейкер, приостановившись у стола с браком, который стоял возле полок. – Наверное, стоит дать тебе какой-нибудь еды на первое время, чтобы ты продержалась,
Чармейн была прекрасно знакома с этим столом. Потеряшка была бы от него в восторге. На него ставили всю выпечку, у которой были какие-нибудь несовершенства: поломанное печенье, кривобокие булочки, потрескавшиеся пирожки, а также все товары из кондитерской, которые не распродали за день. Работники пекарни могли брать все это домой, если хотели. Мистер Бейкер взял холщовый мешок – такими всегда пользовались работники – и принялся проворно набивать его выпечкой. На дне очутился целый торт с кремом, за ним последовал слой пирожков, затем полетели булочки и пышки и, наконец, большая ватрушка с творогом. Мистер Бейкер поставил разбухший мешок на стол и стал рыться на полках.
– Ну вот, нашел. – Он вытащил потрепанную коричневую тетрадь, потемневшую от застарелой копоти. – Так и знал, что она у меня осталась! Это записи с той самой поры, когда я начинал мальчиком на побегушках в ресторане на Рыночной площади. Тогда я был таким же невеждой, как ты сейчас, так что это именно то, что тебе нужно. Хочешь, дам тебе заклятья к этим рецептам?
– Чары?! – ахнула Чармейн. – Папа!..
Взгляд у мистера Бейкера стал ужасно виноватый – Чармейн никогда в жизни не видела его таким. Даже веснушки на миг растворились в красноте.
– Знаю, знаю, Чармейн. У мамы было бы семьдесят ударов. Она бы кричала, что волшебство – это низко и вульгарно. Но я родился колдуном и не могу сдержаться, когда готовлю. Мы тут, в пекарне, все время колдуем. Будь хорошей доброй девочкой, не рассказывай ничего маме. Пожалуйста! – Он вытянул с полки тонкую желтую тетрадку и печально перелистал ее. – Вот они, все здесь, эти чары, – простые, незатейливые, а сколько от них пользы! Хочешь?
– Конечно хочу! – воскликнула Чармейн. – И маме я, естественно, не скажу ни словечка! Я же знаю ее не хуже тебя.
– Умница! – просиял мистер Бейкер. И проворно сунул обе тетради в мешок, рядом с ватрушкой, и вручил его Чармейн.
Папа с дочкой улыбнулись друг другу, словно заговорщики.
– Приятного аппетита, – сказал мистер Бейкер. – Удачи.
– И тебе, – сказала Чармейн. – Спасибо, папа! – Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в припудренную мукой веснушчатую щеку под самым колпаком, а потом двинулась прочь из пекарни.
– Везет тебе, – окликнула ее Лорна, когда Чармейн взялась за ручку двери. – Я сама положила глаз на этот торт!
– Там было два таких, – ответила Чармейн через плечо и вышла в кондитерскую.
К собственному удивлению, она обнаружила, что Тимми сидит на мраморно-стеклянном прилавке с Потеряшкой в объятиях.
С нотками оправдания в голосе Тимми объяснил:
– Когда ты ушла, она очень огорчилась. Выла как резаная.
Может быть, мы и не станем врагами на всю жизнь, обрадовалась Чармейн, а Потеряшка выпрыгнула из объятий Тимми, скуля от восторга. Она заплясала вокруг ног Чармейн и вообще подняла такой шум, что Тимми, очевидно, не расслышал, как Чармейн сказала ему спасибо. Чармейн позаботилась о том, чтобы как следует улыбнуться и дружески кивнуть ему, и вышла на улицу, а Потеряшка по-прежнему сновала и скулила у ее ног.