Дом с оранжевой крышей. Ева
Шрифт:
— Как трогательно, — спрыгнула она с подоконника. — Демон, которому не чужда любовь к своей кровиночке.
Тот поморщился, хоть и был рад её видеть.
— А мне вообще ничто человеческое не чуждо. Кроме одного…
Глава 15. Огонь
— Значит, вот так вот взял и признался, — Обри щедро подлила в свой кофе нагло откупоренного коньяка из кабинета Исмаэля. Тот нахмурился. — Что? Ты же всё равно не пьёшь. Кстати, почему?
— Аллах запретил пить вино, —
Обри едва не поперхнулась кофе, сдобренным коньяком, и, запрокинув голову, расхохоталась.
— Ты разве Его слушаешься?! Да и вообще-то это не вино.
— Любой алкоголь заставляет человека утрачивать над собой контроль. А у сверхъестественного существа ослабевают его магические силы. Как домой полетишь?
ѓѓѓѓ- Не полечу, ѓ- отрезала тёмнокрылая фея. — Это, знаешь ли, не единственный способ моего передвижения.
— А ты не задумываешься о том, какой пример подаёшь своим воспитанникам, глава детского дома? — в глазах Исмаэля заблестела хитринка.
— А меня сейчас никто не видит, — фыркнула загадочная своенравная фея. — Кроме тебя. Но ты не считаешься. И Софи, — качнула она головой в сторону двери, — давно ушла. А воспитанники мои почти все уже выросли, и новых, к счастью, нет.
Исмаэль смотрел как она потягивает кофе и слегка жмурится от удовольствия. Её руки, как всегда, были затянуты в тонкие перчатки, оставляющие открытыми пальцы. Даже летний зной не стал исключением.
— В чём ты винишь себя, Обри Овиедо? — внезапно спросил Исмаэль. Его собеседница замерла, поднеся чашку к губам.
— Мы недостаточно хорошо знакомы, чтобы я открыла тебе все свои тайны, — шутливо ответила она, но в её глазах на мгновение мелькнула давняя боль. — Вот ещё, буду я исповедоваться демону, — поддразнила она его и отпила немного ароматного напитка.
— Несправедливо получается, — ухмыльнулся Исмаэль, — ты про меня почти всё знаешь, а я про тебя — лишь сухие факты.
— Ну… — задумавшись, Обри тряхнула своей рыжеватой шевелюрой, — я не замужем, детей нет, но есть собака. Возраст свой не буду называть, сам понимаешь, — лукаво улыбнулась она.
— Я уж мой тем более, — махнул рукой мужчина. — Что ж, про твоё семейное положение мне давно всё было понятно.
Фея фыркнула.
Они посидели немного молча. Исмаэль налил и себе кофе, несмотря на то, что на город наступала ночь.
— Почему ты спросил меня про чувство вины? — заговорила Обри, отрешившись от своего весёлого настроения.
Джинн пытливо посмотрел на неё поверх своей чашки с дымящейся чёрной жидкостью. Напиток и не думал остывать в его руках.
— Твои крылья.
— А что с ними не так? — женщина даже недоумевающе оглянулась, пытаясь увидеть сгусток тьмы у себя за спиной.
— Они ведь не всегда были такого цвета, я прав?
Ему показалось, что Обри как-то сгорбилась, болезненно впившись в белоснежные бока кофейной чашки своими пальцами оттенка мокко. Однако, это длилось лишь мгновение: в следующую секунду она распрямилась и бросила на Исмаэля осторожный взгляд.
— Я уже и не помню… — раздался её шёпот.
— Цвет крыльев не просто случайный каприз природы, — задумчиво произнёс Исмаэль. — Он определяется состоянием носителя. Ева вся сияла сегодня, как шаровая молния. Этот бело-бирюзовый ореол вокруг неё — знак необычайного духовного подъёма, через который она проходит.
— Я сначала скептически отнеслась к тому, что бывшая Верховная и Блодейин одарили её крыльями. Однако, сегодня увидела, что эта девочка действительно достойна стать Королевой нашего народа, кем бы она не была по рождению, — с тёплым чувством проговорила Обри.
Как было непривычно и необычно видеть ласковую улыбку на её губах…
— Твои же крылья — сама тьма. Разлитые чернила. Ты носишь в себе сгусток отрицательных эмоций, — покачал головой Исмаэль. — Гнев, злость, вина…
— И зачем я только прилетела… — фея мрачно отпила коньяка прямо из бутылки. — Для того чтобы ты в голове у меня копался?
— Нет нужды залезать в твою голову, — джинн щёлкнул пальцами, и коньяк растаял в воздухе, вызвав недовольство дегустировавшей его Обри. — Я считываю всё это с твоего энерго-информационного поля, с крыльев, в общем.
— Ладно, — помрачневшая фея откинулась на спинку кресла. — А чистый белый цвет, как был у Блодейин и у её семьи, что означает? Высшую святость? — фыркнула она.
— Не совсем… Грех, Обри, часто становится таковым, если человек считает греховным какой-то свой поступок. А белые крылья… Иногда выглядит существо ангелом, потому что искренне полагает, что делает всё правильно, а суть его черна.
— А у меня и не было других крыльев, — буркнула фея. — Эти появились сразу после… — взгляд её затуманился. — Чёртов Далахан, зачем только приехал, напоминает он мне обо всём, что… — она зажмурилась и потёрла виски. — Так, джинн, либо ты возвращай ту бутылку, либо откупоривай новую.
— Тебе уже хватит, — мягко возразил Исмаэль. В нём шевельнулось что-то, отдалённо напоминающее… сострадание? Но он просто не может испытывать подобных чувств, нет, невозможно…
Обри осушила кружку с остывшим кофе и с сердитым стуком поставила её на стол.
— Хорошо, тогда пойдём вниз.
— Зачем? — не понял Исмаэль.
Фея прицокнула языком.
— Сидишь в этом кабинете, как принцесса, заточённая драконом. Тоже мне, демон, развлекаться совсем не умеешь! Пойдём.
Он не противился ей, когда она потянула его за рукав белоснежной рубашки и со смехом повела вниз. Не стал сопротивляться, когда они влились в гущу танцующих и начали плыть в ритме пульсирующей музыки. И уж тем более Исмаэль не собирался возражать, когда Обри прижалась всем телом и прикоснулась к нему губами, пахнущими кофе.