Дом секретов
Шрифт:
– Что за живительный тоник? Как «Ред Булл», да? – поинтересовалась Элеонора.
– Я так не думаю. Больше похоже на…
– Знахарство, – вдруг произнес Уилл.
– Прости, что? – сказал Брендан.
– Это же абсолютно ясно. Ваш прапрапрадедушка был трюкач.
– Был кто?
– Мошенник. Обманщик. Псевдоаптекарь.
– Аптекарь? Нет же. Он был доктором! Доктором, эй? – возмутился Брендан.
– Очень может быть. Но он прописывал людям панацею, которая…
– Пени… что? А это не часть суши, с трех сторон окруженная водой? – спросила Элеонора.
– Ты путаешь
– Панацея – это лекарство, которое, по замыслу людей, должно исцелять любые болезни, – сказал Уилл. – Посмотрите всю историю болезни миссис Уоркестер, ей назначался новый «живительный тоник» стоимостью в сорок центов каждые две недели против невралгии и… она продолжала посещать доктора в течение года, после чего муж сказал ей, чтобы она прекратила слушать то, что Уолкер ей талдычит…
– Эй, ты говоришь о нашей семье!
– Спокойно. Я не обвиняю вашего прадеда. Вы, янки, помешаны на «эликсирах», «добавках», «кока-коле». Прицепите к этикетке ярлык со знаком здоровья, и вы можете сделать целое состояние в Америке.
– Но у него были причины выписывать такие рецепты, – сказала Корделия. – Например, ягоды асаи. В любом случае, может быть, в записях есть указания на связь между Рузерфордом Уолкером и Денвером Кристоффом.
Они занялись тщательным просмотром найденных в чемодане записей. Ни Корделия, ни Брендан, ни Элеонора не хотели думать, что их родственник был обманщиком, и уж тем более им не нравилось вспоминать об инциденте с пациентом отца, но никаких опровержений они привести не могли. Помимо живительного тоника, пациентам Рузерфорда Уолкера назначалось лечение на основе «травяного нюхательного табака», «оксиена» и «таблеток измельченного индийского корня».
– Поглядите. Он официально являлся продавцом змеиного масла, – объявила Корделия, отыскав рецепт «Змеиного масла Линимента Стенли».
– Это удручает, – сказал Брендан. – Не хочу больше читать.
Он запустил руки в чемодан и обнаружил, что они почти добрались до самого его дна. Брендан выложил из чемодана все оставшиеся папки, готовый взорваться от негодования, но заглушил порыв эмоций от обиды и усталости и принялся рассматривать дно чемодана.
Прямо на дне лежала книга, о которой им рассказывала Ведьма. «Книга Судьбы и Желаний».
– Не может быть, – сказал Брендан. – Так легко и просто?
На обложке книги был изображен таинственный глаз, вырезанный отцом на желудке пациента и имеющий такое большое значение для Ведьмы Ветра. Брендан потянулся за книгой, но Корделия его опередила, схватив ее первой.
– Стойте! – вскричала Элеонора. – Это опасно.
– Расслабься, – сказала Корделия. – Это не та книга. Здесь просто похожий символ, видишь? И он черный, а не бордовый. Символ не выжигался, а был нарисован ручкой.
– Похоже, что это журнал, – сказал Уилл, заглядывая Корделии через плечо.
– Мне кажется, мы не должны его открывать, – заметила Элеонора. – Это может быть ловушка.
– Мы должны его открыть, – настояла Корделия.
Глубоко вздохнув, она раскрыла первую страницу найденного журнала, которая оказалась исписана тем же почерком, что и карты
– Почерк Рузерфорда Уолкера, мы нашли его дневник!
– Журнал, – поправил Уилл. – Мужчины не ведут дневник.
– Какая разница, читай! – сказала Элеонора.
Они окружили Корделию, жадно внимая, будто она собиралась рассказывать увлекательную историю, сидя у костра.
– «Десятое апреля, тысяча девятьсот шестой год. Дорогой дневник, – Корделия взглянула на Уилла, который закатил глаза. – Сегодня мое пробуждение сопровождалось все тем же головокружением, а все благодаря прослушанной ночью лекции поразительного доктора Олдрича Хейса».
– Доктор Хейс! Ведьма Ветра упоминала этого чувака! – воскликнул Брендан.
– «Лекция называлась «Мифология и магические знания Калифорнии». Она более чем оправдала свое название. В течение предыдущих месяцев до меня то и дело доносились слухи о всяких секретных разговорах в салонах и сеансах, проводимых в городе. Лекция должна была пройти в Богемском клубе, куда мое менее чем убедительное аристократическое происхождение делало вход для меня закрытым. Я боялся, что никогда не увижу доктора Хейса, одновременно являющегося профессором Йельского университета и негласным лидером Хранителей Знания».
– Хранители Знания? Кто они? – спросила Элеонора.
– Здесь не сказано, – ответила Корделия. – Так, на чем я остановилась…
– Вот здесь, – сказал Уилл, указывая на место в тексте.
Он читал вместе с нею. Поняв это, Корделия улыбнулась и продолжила:
– «Когда казалось, что никакой надежды уже нет, я был приглашен моим замечательным другом, который обладает весьма широким кругозором, – Денвером Кристоффом».
– Кристофф! – воскликнул Брендан. – Ты была права, Корделия! Наш прапрапрадедушка знал его!
– Продолжай читать, – настаивала Элеонора.
– «Кристофф, как и я, был одержим вопросами оккультизма. Он считал, что пропустить лекцию доктора Хейса – настоящее преступление. Поэтому он придумал не менее преступный план посещения намечающегося мероприятия: нам двоим предстояло тайком проникнуть в Богемский клуб. Мы разбили окно, ведущее в подвал дома шесть двадцать четыре по Тейлор-стрит, и пробрались в здание словно червяки. Мы прошли в холл, где доктор Хейс читал свою поразительную лекцию. Он говорил о многих вещах, которые все «нормальные» люди отрицают: неиспользованные возможности человеческого разума, существование духов, населенные привидениями места в Калифорнии. Наиболее шокирующими были его высказывания о заселенном привидениями месте на нашем собственном заднем дворе – Козлином острове».
– А у нас есть Козлиный остров на нашем заднем дворе? – спросила Элеонора.
– Он говорит не буквально, – объяснил Брендан. – Говоря «на нашем собственном заднем дворе», он имеет в виду город. К счастью, я знаю много об истории Сан-Франциско.
– Ага, Брен, мы знаем это, – сказала Элеонора, в то время как Корделия закатила глаза, услышав такое высказывание от брата.
– Козлиный остров теперь называют островом Йерба-Буэна. Когда вы переходите через висячий мост над заливом, вы видите указатель на Остров сокровищ? Это связано с Йерба-Буэна.