Дом сестер
Шрифт:
– Он кого-то привез.
– Друга?
– Какую-то женщину! – ответила Виктория. – Приятная, но какая-то странная.
Женщина… Это было интересно. Из всех людей на свете Фрэнсис больше всех любила и восхищалась Джорджем, своим старшим братом. К тому же он был единственным человеком, к которому она относилась практически без критики.
Джордж был привлекательным, умным, деликатным, обаятельным… она могла бы наградить его бесконечным множеством льстивых характеристик. В этом году он заканчивал учебу в Итоне. Если брат во время своей подготовки к экзаменам приехал в Йоркшир, наверняка не больше чем на один или два дня, да еще и привез с собой какую-то даму, Фрэнсис могла предположить, зачем. Он хотел представить девушку семье. Вероятно, тут нечто серьезное…
– Почему ты сразу об этом не сказала? – спросила она, встав. – Где они сейчас? Я хочу поздороваться с Джорджем!
«И посмотреть на эту женщину», – подумала она.
Джордж стоял перед домом, с трудом защищаясь от двухгодовалой дворняги Молли, которая радостно бегала перед ним и с громким лаем то и дело прыгала на него, выражая свой восторг от его приезда. Казалось, что она понимала, что обязана своей жизнью Джорджу. Два года тому назад темным, холодным осенним вечером он нашел на обочине дороги полуживой комок. У него были каникулы, и в течение этих двух недель Джордж постоянно вставал каждую ночь, чтобы дать крохе молоко и яичный желток. Когда ему надо было уезжать, произошло душераздирающее прощание, и теперь, с его возвращением, Молли от счастья потеряла рассудок.
– Джордж! – крикнула Фрэнсис еще издалека, потом подбежала к нему и бросилась в его объятия. Закрыла глаза. От него так хорошо пахло! К нему было так приятно прикоснуться…
Она слышала, как Джордж рассмеялся, нежно и тихо.
– Иногда я не знаю, кто больше рад меня видеть – ты или Молли. В любом случае, мне это очень льстит.
Фрэнсис отступила на один шаг и посмотрела на него.
– Ты надолго?
Он с сожалением покачал головой.
– Я, собственно говоря, вообще не должен был уезжать. Мне нужно каждую минуту зубрить. Но…
Не договорив, он посмотрел куда-то в сторону, и Фрэнсис, последовав за его взглядом, увидела молодую женщину, стоявшую облокотившись на автомобиль мисс Мейнард. Та направилась к ним.
– Элис, позволь представить тебе мою сестру Фрэнсис, – сказал Джордж. – Фрэнсис, это мисс Элис Чэпмен.
– Добрый день, Фрэнсис, – ответила Элис. У нее был глубокий, теплый голос. – Я много о вас слышала. Рада с вами познакомиться.
Фрэнсис нерешительно протянула Элис руку.
– Добрый день.
Они оценивающе посмотрели друг на друга. Фрэнсис подумала, что Виктория права; Элис действительно симпатичная. У нее были тонкие, правильные черты лица, темно-зеленые глаза, красиво изогнутый нос. Волосы цвета меди она зачесывала строго назад. Элис была невысокой и грациозной и источала почти осязаемую энергию. От нее исходила какая-то необычайная сила.
– Знаешь, Джордж, – сказала Элис, – пожалуй, ты должен сначала один пройти в дом и подготовить твою маму к моему появлению. А я пока немного осмотрюсь здесь, на улице. Может быть, твоя сестра будет так любезна и составит мне компанию?
– Мы можем пойти в сад, – предложила Фрэнсис.
Джордж кивнул.
– Хорошо. Очевидно, у моей матери сейчас урок музыки. Тогда мы увидимся позже.
Он улыбнулся Элис, и Фрэнсис увидела в его глазах обожание. У нее возникло ощущение, что из них двоих он был более влюбленным и уступчивым. Элис Чэпмен держала его на коротком поводке.
Виктория исчезла – во всяком случае, ее нигде не было видно. Элис села на каменную стенку в конце сада. Уэстхилл располагался на холме, и отсюда, сверху, открывался великолепный вид на раскинувшиеся на другой стороне долины стойла и дома рабочих с ферм, принадлежавших Уэстхиллу.
Элис огляделась и глубоко вздохнула.
– Как хорошо побыть на природе… Поездка на поезде была бесконечной. В Уэнсли, или как называется это место, Джордж нанял экипаж. – Она улыбнулась. – Какая здесь идиллия!
– Иногда и здесь бывает скучно, – ответила Фрэнсис, сев рядом с Элис. – Откуда вы знаете моего брата?
– Мы познакомились с ним во время демонстрации. Н-да, это мягко сказано… Скорее тогда была настоящая битва. – Она рассмеялась. – Вы выглядите совершенно растерянной, Фрэнсис! Я думаю, вы как раз пытаетесь представить себе вашего брата в качестве участника демонстрации… Однако можете быть совершенно спокойны. Он не имеет к этому никакого отношения. Мы проникли на занятия в Итон и развернули там наши плакаты. Возникла порядочная суматоха.
– Кто это мы?
– ЖСПС. Вы ведь наверняка об этом что-то слышали?
Конечно, Фрэнсис слышала о ЖСПС – Женском социально-политическом союзе. Это была партия борцов за права женщин под руководством Эммелин и Кристабель Панкхёрст, которые выступали за предоставление женщинам избирательных прав с помощью радикальных средств. О них много говорили, чаще всего с негативным оттенком. Многие мужчины насмехались над ними, используя довольно грубые слова: «мужеподобные бабы», «неудовлетворенные шлюхи», «мерзкие вороны» и «бедные сумасшедшие».
Фрэнсис не могла до конца понять подобное поведение мужчин; как будто возникала угроза того, что рухнет империя, если женщины получат избирательное право. «В следующий раз пусть еще мой пес принимает решение о политической судьбе Англии!» – возмущался недавно старый Артур Ли на каком-то общественном мероприятии, и при этом сам зарычал, как разозленная собака. Все присутствующие засмеялись и зааплодировали, в том числе и женщины. Фрэнсис знала, что даже ее отец, хоть и являлся приверженцем партии тори [3] , по своим взглядам был либералом и противостоял суфражисткам, как их называли в соответствии с преследуемой ими целью – добиться избирательного права [4] .
3
Здесь надо заметить, что политическая партия тори перестала существовать де-факто к 1859 г., однако пришедших им на смену консерваторов по инерции продолжали называть тори (и часто называют до сих пор).
4
Suffrage (англ.) – избирательное право; право голоса. Следует оговорить, что, в отличие от умеренного крыла суфражисток, боевых радикальных сторониц Панкхёрст принято называть суфражетками – это обозначение появилось в 1906 г. в газете «Дейли мейл» в качестве презрительного прозвища (буквально – «суфражисточки»), однако активистки ЖСПС со свойственным им вызовом охотно приняли его как самоназвание.
«Политика не женское дело», – говорил он всегда. Морин никогда не высказывалась по данному поводу, и Фрэнсис расценивала это как молчаливое согласие, но все-таки решила как-нибудь спросить об этом мать с глазу на глаз.
– Я еще никогда не встречала никого, кто являлся бы членом ЖСПС, – сказала она.
– Думаю, ваши родители придают большое значение тому, с кем вы общаетесь, – сказала Элис язвительно, – и суфражетки вряд ли входят в круг одобряемых ими лиц.
– Мои родители придают также большое значение тому, с кем общается Джордж.