Дом скитальцев (рис. Н. Васильев)
Шрифт:
Я полз долго, замирал при каждом шорохе. Потом канава окончилась, и надо было переползать просеку. Я вспомнил о «летающих блюдцах». Они летают бесшумно. Хорошо, что лес такой густой. Я не опасался зайца. Разряд у него самый низкий, и вообще не зверь, мелочь, а у меня - пистолет…
Наконец я решился перепрыгнуть просеку и снова на живете пополз к шоссе. На обочине залег в третий раз. Странное там было оживление… Урчали автомобильные моторы, слышались голоса, ветерок гнал какой-то мусор по асфальту, бумажки. Пробежал Десантник в сторону Синего Камня. Худой, лоб с залысинами и большие глаза, темные. Он промелькнул, быстро дыша на
Спустя двадцать секунд проехал фургон «Продовольственные товары» с болтающейся задней дверью, и я рискнул чуть высунуться и увидел, как большеглазого Десантника подхватили в эту дверь. Внутри было полно народу. Только я спрятался - промчался велосипедист, низко пригибаясь к рулю, оскаленный, с черными пятнами пота на клетчатой рубахе. Под рубахой на живете при каждом рывке педалей обозначался квадратный предмет. Велосипедист промчался очень быстро, но я мог поспорить, что он тоже Десантник. За ним проехали сразу несколько крытых грузовиков, и я не разобрал, кто в них сидел. Они казались набитыми до отказа.
Следующая машина - серый «Москвич», как у Анны Егоровны.
Я посмотрел в чистое, светлое вечернее небо. Там по-прежнему не было ни облачка и самолетов тоже не было. Что же, наши пошли в наступление все-таки? Прошло не больше сорока минут из полуторачасового срока. Пятьдесят от силы. А если пошли, то почему без авиации? А потом, с чего бы пришельцам бежать к Синему Камню, мимо корабля? Они же к кораблю должны удирать. Непонятные дела.
Я лежал у обочины, смотрел, изнывая от любопытства. Только что я думал, что с меня хватит на всю жизнь, лет на сорок наверняка, а тут захватило; я даже приподнялся. Как раз промчалась спортивным шагом компания молодежи из универмага. Они бежали хорошо, в рабочих тапках. Девчонки подвернули юбки. Нелкина подруга, кассирша Лиза, прыгала в белых остроносых туфлях с отломанными каблуками. Представляете?.. Они с визгом погрузились в пустой грузовик.
Потом за деревьями скрипнула тормозами невидимая машина, крикнули: «Давай!» Перед моим носом плавно прокатился велосипед без седока. Машина вывернулась из-за деревьев, обогнала его и скрылась.
Подъем здесь довольно крутой, - блеснув спицами, велосипед загремел в канаву за ближним кустом.
От города непременно набежит пеший Десантник и заберет велосипед. Сядет и поедет. А я что - рыжий?! Нет, вы посмотрите - «Турист», с восемью скоростями, новехонький… Чей бы это мог быть велосипед?
Я оттащил его от дороги, опустил до отказа седло, спрятал ключи в сумку и поехал за Десантниками.
Исход
Садилось солнце, обойдя свой круг по небу. Чаща телескопа стала ажурной на просвет, как черная частая паутина. Она поднималась и росла, пока я подъезжал. Закрыла полнеба, когда я вырулил на асфальтовую площадку перед воротами.
Площадка была забита пустыми машинами. Вкривь и вкось, вплотную к воротам и дальше по песчаной обочине стояли автобусы, бортовые грузовики и самосвалы, зеленые «газики» и «Волги». Торчали, как рота, велосипедные рули. От «Москвича», угодившего радиатором под заднюю ось самосвала, растеклась лужа, клубящаяся паром.
Я
В этот момент я увидел на кабине грузовика, ближнего к воротам, Десантника с винтовкой. Он сидел спиной к радиатору. Когда я просунулся между машинами, он сделал выразительное движение: проваливай. С его сапог капала вода. Он угрожающе поднял винтовку - я отскочил и, пригибаясь, пробежал вокруг площадки к забору и полез на холм.
Здесь склон круто уходил вверх, так что бетонные звенья забора напоминали лестницу с четырехметровыми ступенями. Под нижней частью каждого звена оставалась клиновая щель, присыпанная песком. Дальше по склону маячила фигура с черточкой винтовки наперевес. Я дождался минуты, когда часовой повернулся спиной и пошел вверх, подскочил к забору, поднырнул, оказался на той стороне и сразу плюхнулся лицом в молодые лопухи. Первый Десантник поднялся на кабине. Он постоял и сел, прогрохотав сапогами. Я кинулся наверх, к ближнему дому. Крики доносились сверху, волнами. Сначала вскрикивает один, потом несколько голосов, потом строгий мужской окрик - и тишина. После тишины через неравные промежутки времени все повторялось.
Я пробежал к дому, обогнул его по бетонному борту фундамента, мимо двери черного хода, и высунулся за угол. Никого. Совсем близко женский голос кричал: «Господи, что же это!», и сдавленный мужской голос: «По какому праву…», и властные, ревущие крики: «Лицом внис-с! Руки за гол-лову! Лежать!» Обмякнув, держась за водосточную трубу, я смотрел на следующий угол, за которым теперь была тишина, и тут же следующий вскрик и безжалостная команда: «Руки за гол-лову. Ле-ежать!» И еще. И еще. И хрякающий звук удара.
Я отполз за угол. Оглянулся. Новый звук нарастал и постепенно наполнял холодеющий закатный воздух. Задребезжали стекла в доме. Мне показалось, что воет и дребезжит у меня внутри от страха и одиночества. Звук стал оглушительным, и, не помня себя, я вскочил в дверь - створка пела и ходила ходуном, - и внезапно все смолкло. А передо мной была стеклянная стена вестибюля. Она выходила на ту сторону дома. Очень близко, перед самыми стеклами, стоял корабль пришельцев. Из-под широкой плиты еще вылетали струи пыли, он устанавливался покачиваясь. Кроме него, я мог видеть только небо. Я подумал, что не хочу ничего видеть, и в эту секунду из-за корабля полезла вверх серая и зеленая пелена, стали подниматься кусты, белая полоса дорожки, черный диск клумбы. Небо закрылось. Это корабль поставил вокруг себя защитное поле, как в овраге.
Поле как бы изогнуло пространство перед стеклянной стеной. Теперь я видел площадку справа. По ней тесно, как бревна в плету, лежали люди Лицами вниз. Их было человек сто, у всех руки закинуты на затылки. Над ними, спинами ко мне, стояла редкая цепочка Десантников - только мужчины, с пистолетами и винтовками наготове. Когда лежащие приподнимали головы или вскрикивали, Десантники подскакивали к ним и били ногами или прикладами. Слева, из-за корабля, непрерывно подводили новых - полубегом, с руками, вывернутыми за спину. Швырком укладывали вплотную с остальными. Прежде чем я пришел в себя, уложили человек десять. Я опомнился, когда подвели и швырнули на землю худого, большеглазого Десантника, которого я первым увидел на шоссе.