Дом скитальцев (рис. Н. Васильев)
Шрифт:
– Ты подними циркуляр, - перебил Иван Иванович.
Директор полез в сейф. А профессор Ямщиков навалился животом на край стола и хрипло зашептал:
– Утром… утром, - понимаешь, - полчаса назад приходим с Ирой… Живой… Хорошо… Храпит, как извозчик. А брюшина зажила!
– Что, что?
– За-жи-ла! На уровне пятого дня. Чисто. Хоть швы снимай… - Иван Иванович повертел толстыми пальцами, подыскивая еще сравнения.
– Хоть хвойную ванну ему прописывай! Челюсть срослась!
Между тем профессор Потосов извлекал
Они прочли документ. Потосов опустил его на стол - текстом вниз, - набрал телефонный номер.
– Алло! С кем я говорю? Так, правильно.. А это говорит профессор Потосов, директор Института «Скорой». Да, по письму. Вчера. Мужчина. После авто. Я говорю, после автомобильной катастрофы. Да. Нет, он спит. Наркоз у него. Да. Да. Договорились…
Добыча
Из ворот Центра выехали машины с оперативными сотрудниками и, избирая скорость, ринулись к бульварам. За ними - госпитальный «раф». Старшим отправился Ганин. Начальник Центра руководил операцией из своего кабинета, по радио. Он сидел, покусывал ноготь и отмечал время. Машины вышли через семь минут после звонка Потосова. Въехали во двор Института Скорой помощи еще через девять минут. Итого шестнадцать. Врачи - во главе с Анной Егоровной - прямо от ворот, подхватив в машину Ямщикова, помчались к операционному корпусу. Офицеры оперативной группы сопровождали «раф» до операционного корпуса, а там разделились. Пятеро обеспечивали охрану врачей, двое остались на связи, а еще трое поехали дальше, в глубину институтского сада, к каптерке, где хранится одежда пациентов. Через двадцать шесть минут после начала операции Зернов услышал голос Ганина:
– Первый, первый!.. Докладывает Павел. Обнаружено! Повторяю - обнаружено! Прием!
– Первый к Павлу. Изъять все личные вещи раненого. Доставить немедленно, на третьей машине. Допросить гардеробщицу - не спрашивали ли одежду до нас. Связной? Доктора мне. Прием.
– Связной к Первому. Доктора вызываю. Павел передает - третья машина вышла в хозяйство.
Две длинные минуты - пауза. Затем голос Анны Егоровны:
– Первый, я доктор. Слушаю.
– Что скажете о раненом?
– Фортуна, товарищ Первый. Он!
– Транспортабелен?
– Он здоровей нас с вами, - сказала Анна Егоровна.
– Хитрющий мужик. Притворяется коматозным.
– Не понял. Прием.
– Симулирует глубокую потерю сознания.
– Понятно. Готовьте к транспортировке.
– А его не отдадут, - сказала Анна Егоровна.
– Об этом позаботится Павел, - сказал Зернов.
– Конец… Связной, дайте Павла! Прием…
Но, отпустив кнопку
– Первый! Вы учтите, здесь Иван Ямщиков. Он скандал устроит… Ему на вашего Павла, знаете…
Как всякий старожил Н., Зернов был наслышан о профессоре Ямщикове. О его мастерстве, почти сказочном, и о неукротимом характере. И когда госпитальная машина вернулась во двор Центра, из нее вышел первым Ямщиков. Он протопал по служебной лестнице в больничку, не отставая от носилок, на которых несли «апостола». Лишь на таких условиях он согласился выпустить волшебного пациента из операционного бокса.
Ровно через час после выезда группы в кабинете Зернова состоялось совещание. Героем его был не «апостол» - с ним-то все было ясно. Посреди стола лежал зеленый цилиндрик в палец длиной. Рядом - пять голубоватых кристаллов. Первая добыча Центра.
Благоволин сказал:
– Вне сомнения, это «посредник». Излучатель такой же, как на шестизарядном, который я видел. Вот - воронка на торце. Такие же нити для включения. Длинная - передача, короткая - прием… Разрешите открыть?
– Открывайте, - сказал Зернов и по-детски вытянул шею.
Физик покрутил цилиндрик в пальцах. Чмокнув, отвалилась крышка. Открылось круглое бархатное ложе для Мыслящего. Пустое. Длинные ворсинки бархата шевелились сами по себе, как живые. Разобрать их цвет оказалось невозможным - они были черными и одновременно всех цветов радуги. Илья Михайлович - заведующий научной частью - схватил со стола лупу и прищуренным глазом впился в ворсинки. Сказал с едкой завистью:
– Микроконтакты… Эх!..
Заместитель Зернова - тот, что возглавлял следственную комиссию в Тугарине, - сказал:
– Так, хорошо. Значит, на одном контрольном пункте рентгеновский аппарат можем заменить этим прибором? Это достижение… «Камею» обезопасим на сто процентов!
– Прежде всего, медицинская проверка, - сказала Анна Егоровна.
– Эта штука же орудует в мозге - нашли игрушку… Вы можете поручиться, что она безвредна?
Благоволин вдруг сказал странным голосом:
– Это «посредник» планетного класса.
Стало тихо. Дмитрий Алексеевич сидел, сжав пальцами виски.
– Сейчас, сейчас, - пробормотал он.
– Сейчас я вспомню… А! Планетного - именно так… Извлекает только этих Мыслящих… Наших не… как бы сформулировать?.. наших не берет. Он безвреден для мозга, Анна Егоровна. Еще что-то было, сейчас… А! Он действует эн раз, затем самоуничтожается. Вся их аппаратура, выносимая с корабля, имеет ограниченное количество циклов… - Физик бормотал, как со сна, и это было так непохоже на его обычную самоуверенную манеру, что всем стало не по себе.
– Эн, эн… Сколько же?.. По-видимому, девять, «Посредник» девятиразового действия. На контрольном пункте его нельзя использовать.