Дом солдатской славы
Шрифт:
— Вон с того дома пулемет бьет, — доложил Александров, когда я прилег рядом; он указал на северо-западный угол площади, где стоял небольшой разрушенный дом. — Везде фашисты в атаку пошли, скоро и на час полезут.
— Ну что ж, полезут — придется и нам поработать. А кроме пулемета, ничего не замечал?
— Замечал. Видите дом, рядом с тем, где пулемет? Фашисты зачем-то туда то и дело бегают. Побудут там немного и назад возвращаются.
Мне стало ясно, что в этом здании расположился командный пункт какого-то вражеского подразделения. Пока я размышлял, что предпринять, Александров рассуждал:
— Эх,
Ему, видно, надоело лежать здесь одному: поговорить не с кем, а тут собеседник подвернулся. И он продолжал:
— Не привык я в обороне сидеть, товарищ лейтенант, скучно. То ли дело в разведке! Одного шлепнешь, другого пристукнешь, третьего к своим живого притащишь — «язык!»
Над головой посвистывали пули, жужжали и шлепались рядом осколки, а Александров оставался спокойным, словно не замечал ничего этого.
— Настанет время — мы пойдем вперед, — сказал я. — А сейчас главное — удержать этот дом. А скучать зачем же? Не давай гитлеровцам перебегать к тому домику, бей их из автомата, вот тебе работа будет.
— Да что толку — из автомата? Далеко ведь, не попадешь, только патроны зря жечь. Сюда бы пулемет, товарищ лейтенант, он бы их достал.
Александров был прав. Вернувшись в подвал, я позвал с собой Павлова и Рамазанова, и мы поднялись на второй этаж, откуда хорошо были видны фашистский КП и дом, где стоял вражеский пулемет. Рамазанов получил приказание перенести все три противотанковых ружья в котельную и заняться «обработкой» командного пункта, чтобы выкурить оттуда фашистов.
— А ты, Павлов, распорядись, чтобы ручной пулемет поддал огоньку, когда фрицы тикать начнут. Воронову я скажу, чтобы станковый пулемет тоже сюда повернул.
Вскоре бронебойщики заняли указанные им позиции, и загремели выстрелы. Дом (наполовину деревянный) окутался дымом, гитлеровцы из него полезли во все стороны, но тут же падали, скошенные меткими пулеметными очередями. А бронебойщики перенесли огонь на дом с пулеметом. Обозленные гитлеровцы пустили в ход минометы, начали стрельбу из пулеметов и автоматов.
— Давай, давай, нас этим не возьмешь! — весело крикнул Черноголов. Приподнятое настроение было и у других бойцов, обрадованных разгромом фашистского КП.
Рамазанов сообщил, что севернее, левее дома железнодорожников, замечено скопление фашистов. Внимательно всматриваясь в развалины, мы увидели, как из небольшого домика гитлеровцы перебегали в здание, что поближе к площади. Огнем из пулеметов и ПТР мы постарались нарушить спокойствие врага. Тут я еще раз пожалел, что у нас нет ни одного миномета и нет возможности подать весточку в роту, чтобы вызвать огонь по скоплению противника.
Первый день обороны заканчивался. Для нас он прошел относительно спокойным, если не считать той постоянной тревоги, когда с минуты на минуту ожидаешь смертельного удара, но не знаешь, откуда он последует. «Как прошел этот день у соседей? Удалось ли подразделениям нашего полка и батальона удержать прежние позиции?» — Эти вопросы волновали каждого потому, что весь день правее и левее нас шли ожесточенные бои. К вечеру на нашем участке установилась какая-то подозрительная тишина. Противник лишь изредка постреливал из пулеметов и автоматов. Когда стемнело, я направил
Ни шагу назад
Над осажденным городом опустилась тревожная фронтовая ночь. В темноте бесследно растворились контуры ближних развалин. Только на короткое мгновение вспышки от разрывов озаряли безлюдную, изрытую воронками площадь. За ней громоздились темные скелеты обгоревших зданий. Оттуда в нашу сторону тянулись светящиеся цепочки трассирующих пуль. Под ударами тяжелых снарядов вздрагивала, колебалась земля.
В центральном подвале (так называли подвал второго подъезда; это место до конца обороны дома оставалось чем-то вроде командного пункта нашего гарнизона) собрались командиры отделений: Павлов, Воронов и Рямазанов. Пришли сюда и бойцы, свободные от дежурств. Мы сообща подвели итоги первого боевого дня. Еще раз уточнили сведения о замеченных огневых точках противника, определили наиболее опасные направления. Затем пошел разговор об обороне дома и всех трудностях. Каждый знал, что от этой площади до берега реки осталось всего 300–400 метров и враг уже радуется близкой победе, он не остановится ни перед чем, чтобы сбросить нас в Волгу. Мысль всех собравшихся выразил Рамазанов.
— Тяжелая обстановка. Но задачу будем выполнять до последнего патрона.
— А если патронов не хватит? — спросил Павлов.
— Кирпичи есть. Кирпичей не будет, зубы есть, зубами горло врагу грызть будем. А живыми не сдадимся!
Ефрейтор разволновался и, как это часто бывает в такую минуту, не мог подобрать слова, чтобы точнее выразить свою мысль.
— Верно говоришь, Рамазанов! Отступать нам дальше некуда, позади Волга, — поддержал Воронов.
— Чего тут рассуждать? Сказано: ни шагу назад — точка! — взволнованно произнес Глущенко.
— Правильно. На то мы и гвардейцы, — добавил Павлов.
В дверях показался Дымба. Он пожаловался, что у выхода из котельного помещения стоять невозможно противник обстреливает.
— А там, где враг не стреляет, нам и делать нечего, — сердито заметил Рамазанов. — Айда, вместе посмотрим.
Немного погодя за ними пошел и я, чтобы уточнить обстановку. Войдя в котельную, услышал, как ефрейтор отчитывал Дымбу:
— Почему нельзя стоять? Опустись на нижнюю ступеньку, а вот тут заложи кирпичом. И стой. Если он строчит из автомата, присмотрись хорошо — и из ружья дай сдачи.
Я подошел к ним. Рамазанов внимательно всматривался в здание военторга, где засели гитлеровцы.
— Товарищ гвардии лейтенант, из второго окна с правого угла автоматчик бьет, — доложил мне ефрейтор.
Я. заметил, что окно было заложено кирпичом, а из узкой щели, оставленной для стрельбы, вылетали огненные пунктиры трассирующих пуль. Вгрызаясь в стену, они трещали, как семечки.
— Сейчас мы его успокоим, — проговорил Рамазанов. Он лег на место Дымбы, зарядил ружье, прицелился и двумя меткими выстрелами из ПТР разнес кирпичную загородку. Из окна повалил дым, смешанный с кирпичной пылью. Автоматчик умолк.