Дом Солнц
Шрифт:
— Все равно рискованно, — стояла на своем Волчник.
— Дышать тоже рискованно, — пожала плечами я.
— Вообще-то, я не против спасения Геспера, — оговорился Аконит, — но мы обязаны думать, как любое наше действие отразится на Линии. Для благородных жестов сейчас не время.
— Я тоже так считаю, — кивнула я. — Но еще считаю, что, если мы не вызволим Геспера, не будем иметь морального права называть себя Горечавками.
— Линия в ее нынешнем состоянии не пострадает в любом случае, — заявил Лихнис, кивнув гостям. — Мы с Портулак решили, что вы останетесь на «Лентяе», а мы возьмем корабль
— Вы полетите за Геспером вместе? — спросила Волчник.
— Мы и об этом договорились. Портулак не хочет жить без меня, а я без нее, так что вариантов нет.
— Очень даже есть, — возразил Аконит. Видимо, эта мысль пришла ему в голову только сейчас, и он додумывал на ходу. — Раз этот Геспер столько сделал для Линии… беспокоиться о нем должны не только вы с Портулак, но и мы. Короче, лететь нужно мне.
— Исключено, — отрезал Лихнис.
— После всего, что ты для нас сделал? Ну ты даешь, братан!
Я начала возражать, но Аконит поднял руку:
— Брось, Портулак. Я уже принял решение.
— Ты серьезно? — тихо спросила Волчник.
— Ага, серьезнее не бывает, — энергично кивнул Аконит. — Портулак, который из кораблей ты выбрала?
— Швертбот краебежцев.
— Шикарный выбор.
— По планетному времени его не заводили три миллиона лет. Тебя это не пугает?
— Это самая современная разработка. Только покажи, где включать музыку.
Исчез Аконит мгновенно и так же быстро появился снова. Секунду назад я стояла в грузовом отсеке и смотрела на графитовое небо и звезды, искаженные доплеровским эффектом, а в следующую к «Серебряным крыльям» уже пришвартовался швертбот, появившись словно ниоткуда. Мы с Лихнисом и Волчник поднялись на корабль, едва фиксирующая сила пригвоздила его к месту.
Тогда мы и увидели, что стало с Геспером.
— Он был жив, когда я до него добрался, — рассказал Аконит. — Даже шевелился. Он меня видел.
Зато сейчас Геспер вряд ли что-то замечал. Голова у него не двигалась, выражение лица не менялось, глаза, прежде мерцавшие бирюзовым и опаловым, стали пустыми. Единственным признаком жизни казались огоньки, кружившиеся за стеклянными панелями над ушами, но сейчас они вращались медленнее и поблекли, как угли в потухающем костре.
Тем не менее Гесперу хватило силы воли послать нам сигнал бедствия.
Меня пугала не безжизненность робота — даже если бы погасли огоньки за стеклянной панелью, я убедила бы себя, что он погрузился в машинную кому, чтобы сохранить важнейшие функции, пока не подоспеет помощь, — но он и внешне сильно пострадал. Левый бок практически отсутствовал, точнее, сплавился в бесформенный комок золотых и черных деталей — и самого Геспера, и «Вечернего». Корабль сгинул, зато на Геспере просматривались серебристые следы — там, где Аконит отрезал его от корабля.
— Времени было впритык, — оправдывался наш собрат, словно его обвиняли. — Я едва успел его вытащить.
— С тех пор его состояние изменилось? — спросила я.
— Огоньки чуть поблекли, хотя они с самого начала светили неярко. Уж не знаю, поддерживал ли Геспера корабль или медленно убивал.
— Когда «Вечерний» подбили,
— Получается, зря я отсек его от корабля.
— Геспер недаром посылал нам сигнал бедствия, — заметила я. — Вероятно, чувствовал, что отрыв не удержит и враги его нагонят. В любом случае ты подарил ему шанс на спасение.
— Очень надеюсь.
— Не представляю, как его реанимировать. — Лихнис стоял подбоченившись, как садовник над своей делянкой.
— По-моему, самое разумное — ввести в латентность и поскорее доставить к машинному народу, — сказала я.
— Не уверен, что у нас есть подходящая стазокамера, — пробурчал Лихнис. — Не подгонять же его под размеры.
— В таком состоянии Геспера оставлять нельзя, — настаивала я, наблюдая за мерцанием тусклых огоньков за панелями его черепа.
— Мы не оставим, — пообещал Лихнис. — Просканируем его, как ты говоришь, и, если сумеем, устраним неполадки. Если не сумеем, придется ждать прилета в убежище и надеяться, что там находится кто-нибудь из представителей машинного народа — вдруг гостит у кого-то из выживших? — и он скажет, как быть.
— А если не встретим другого робота?
— Мы не волшебники, — чуть слышно напомнил Лихнис. — Что могли, то сделали. Будем надеяться на лучшее.
Сканирование ничем не порадовало — детали Геспера и «Вечернего» сплавились намертво. Левая сторона туловища, включая живую руку, почти не сохранила анатомическую целостность. Но в слиток поступали энергия и необходимые вещества, значит системы жизнеобеспечения функционировали. Хорошо, что Аконит не перерубил провода, когда освобождал Геспера. Одно лишнее движение — и вреда стало бы больше, чем пользы.
Однако Геспер еще мыслил и пусть изредка, но пытался контактировать с нами. Случилось это вскоре после поворота на Невму, к определенному Белладонной убежищу, когда мы удостоверились, что врагам нас уже не выследить. Перемену я заметила, когда в очередной раз — почти без надежды — добивалась от робота внятной реакции. Я смотрела ему в глаза, на стеклянные панели над ушами и вдруг увидела, что на уцелевшей правой руке шевелится большой палец. Казалось, паралич сковал всю конечность, кроме него.
Прежде палец не двигался.
Я потрясенно глазела, пока не вспомнила, что человек-машина проделал с бокалом. «Вдруг просветление временное и вот-вот закончится?» — в панике подумала я, бросилась к ближайшему синтезатору, срочно заказала у него бокал, подсунула Гесперу и стада ждать. Палец робота заскользил вверх-вниз по стеклу — получилась вертикальная царапина, которая постепенно углублялась.
Я заглянула Гесперу в глаза, надеясь разглядеть в них намек, подсказку, которая поможет во всем разобраться. Потом вспомнила, что, царапая бокал, человек-машина вращал его другой рукой — наносил штрих за штрихом на манер сканирующего луча. Теперь палец робота скользил вверх-вниз, а я осторожно поворачивала бокал, стараясь делать это плавно. На стекле появилось нечто — не прямая, а прямоугольник, но опознала я его не сразу: «гравировка» вышла бледной и схематичной.