Дом там, где твое сердце
Шрифт:
Воспользовавшись ослаблением её внимания, Стронберг дёрнул девушку за обе лодыжки – и поймал, смягчая удар.
– Малышка, пойми, от тебя уже ничего не зависит.
– Отпусти меня! – Лиз дёрнулась в его руках, затихла и хитро прищурилась. – Так тебе, говоришь, девица нужна? А я на многое могу уговорить Андреса.
Руки Стронберга конвульсивно сжались и тут же расслабились.
– Мне поискать возможность посадить тебя под замок? Ну попробуй, уговори. Будет доживать свой век евнухом-инвалидом, без рук, без ног.
Пока Лиз гневно сопела, Марис перешёл к изучению её наряда.
– Забавные штаны, двух таких, как ты, в них посадить можно. А если дёрнуть за эту верёвочку?
– Руки убери.
– Душа моя, я только начал! А под ними по-прежнему ничего? А под рубашечкой?
– Послушайте, господин хороший, – девушка напряглась, – здесь все так одеваются. Когда каждый в старой одёжке, мы уже и не так бедны. Вот по сравнению с вашей матушкой…
Марис бросил атаковать грубую ткань.
– Не надо сравнивать. Ну, носит она на себе десять слоёв одежды, так с детства привыкла же. Ты можешь представить себе мою мать в одной рваной юбке и без исподнего?
– Моя так и ходит, – по горечи в голосе стало ясно, что попытка Мариса пошутить не удалась. – Болеет зимой всё время, говорит, внутренности печёт. А что поделать? У нас на уголь денег не хватает. Одежду уж перешиваем по сто раз…
– Лиза, твои родные ни в чём не будут нуждаться… – чутьём воина Стронберг понял, что сейчас получит в нос, и дёрнул голову, уходя с траектории свистнувшего кулачка. Девушка рядом шипела, как кошка.
– Стронберг, я не продаюсь!
– Тогда просто потанцуй со мной, – в доме заиграла музыка, выплёскивающаяся через раскрытые настежь дверь в сад.
– Да я не умею, – выдвинула Лиз следующий аргумент. Марис обхватил всё её тело тёплыми руками.
– Всего лишь не сопротивляйся.
Они покачивались, словно лодочка на море, несколько минут. Лиз удивлялась настроению Стронберга. Чего он привязался к ней? Вон сколько хорошеньких барышень съехались в гости к ним. А её уж не дразнил бы, оставил её крестьянскую долю. Неужели и вправду не даст выйти замуж за Андреса? Она так любит его… Лиз захотелось разреветься от понимания своей беспомощности. Помолвили – не спросили, замуж не пускают – и тоже не спрашивают…
А Марис думал про сладкое, тёплое тело в его руках. Девочка идеально подходит ему. Он оденет её, отмоет, покажет мир и миру. Какой она будет мягкой, нежной и узкой, когда он впервые войдёт в неё! Как будет захлёбываться в благодарностях, когда поймёт, что мать её вылечена, а сёстры пристроены замуж за надёжных мужчин! Одну из них можно и Андресу Ресья отдать, если не станет дурить парень… Лиз неосторожно приподняла голову, не успела и охнуть, как Марис Стронберг её поцеловал. Губы его были, в общем, приятные, не агрессивные, не слюнявые, тёплые и расслабленные. Но семнадцать лет – не возраст компромиссов. Как он посмел замахнуться на принадлежащее Андресу?! Марис ощутил упирающийся в его нижнюю челюсть крепкий кулачок. Мечты с прощальным звоном брызнули феями по сторонам.
– Что ещё? – без восторга уточнил Марис. Девушка демонстративно отёрла губы.
– Совсем обалдел? Я – невеста Андреса!
– Завтра продам его служить на границу, – пробормотал Марис. – Надоел он мне. Ни разу не видел, а уже надоел.
Лиз встревожилась. У Андреса не было статуса свободного крестьянина, имеющего право переезжать на новое место без согласия владельца земель, и Стронберг мог – действительно мог! – продать его в королевские войска.
– Не тронь Андреса, слышишь?!
Стронберг гадко ухмыльнулся.
– А ты уговори меня.
– Я убивать обучена, не уговаривать, – парировала девушка. – Ухвачу тебя, как петуха, подмышку да шею сверну!
– Подпрыгни только повыше, забияка.
Вдали послышалось игривое девичье ауканье, на несколько голосов выкрикивающее его имя. Марис встревожился.
– Ну всё, давай подсажу, иди отсюда. Рано им про тебя знать.
Лиз ещё бы поспорила, что знать тут как раз и нечего, но ей самой не хотелось прослыть в деревне очередной девкой очередного Стронберга. Лучше без обсуждений… пока.
Глава 7
Женщина была старой, замученной. По своему фактическому возрасту Мелисса Линтрем вряд ли обгоняла Лаймен Стронберг, но от лишений и горестей смотрела на мир старушечьими глазами. Она хлопотала вокруг почётного гостя, не зная, куда его посадить и чем угостить, своим подобострастием невольно – или намеренно – оттягивая момент объяснения; а все её семь дочерей, включая самую младшую, пятилетнюю Марселу, стояли у стены, с самым мрачнейшим видом взирая на посетителя и даже одинаково сложив руки на груди. В миндалевидных глазах Элизы, впрочем, таился страх – появление бывшего жениха не сулило ей ничего хорошего. Старший, известный в селении своей вспыльчивостью, их брат, к счастью, отсутствовал.
– Мелисса! – властным тоном Стронберг прервал монотонное воркование хозяйки ни о чём. И, когда её голубые глаза тревожно вскинулись на него, сбавил тональность. – Я должен поговорить с вами, Мелисса Линтрем, о серьёзных вещах и поэтому прежде всего попрошу, чтобы вы удалили отсюда детей.
– Да, конечно, – суетливо закивала несчастная женщина. – Нонна, Мирабела, уведите малышек!
Двойняшки одновременно мрачно насупились:
– Да, мама.
– Я имел в виду всех детей, – уточнил Марис Стронберг.
Золотистая загорелая кожа Элизы сперва полыхнула жарким румянцем, а затем побледнела, как смерть.
– Интересно, – хрипло заговорила она, – до какого возраста девушка считается ребёнком? И думали ли вы, что я дитя, когда предлагали мне переспать с вами?
– Лиза! – резким окриком остановила её мать.
– Конечно, конечно, мамочка, я ухожу, – но ещё долгую череду секунд, почти минуту не отрывала она взгляда от холодного и пресыщенного, ненавидимого лица, сражающего наповал своей ледяной привлекательностью. Даже пушечный выстрел не мог потревожить бесконечного эгоцентризма Мариса Стронберга.