Дом там, где твое сердце
Шрифт:
– Не один ты, – неосторожно огрызнулась в ответ Элиза.
Медленная улыбка расползлась по лицу Мариса, прежде чем он согласился с истинностью её слов:
– Абсолютная правда. Поэтому мне следует поторопиться.
Она почувствовала, как горячие руки Мариса скользнули под рубашку и легли на обнажённое тело. Больше он ничего не делал, только рассеянно водил по груди рукой. Но этого оказалось достаточно, чтобы словно удар молнии пронзил тело Лиз. Крупная дрожь сотрясла её, а соски сжались в комочки болезненной твёрдости и невероятной чувствительности. Лиз даже перестала дышать, поражённая этими новыми для нее ощущениями. Она, кажется, застонала или сделала что-нибудь такое же… поощряющее, если секунду спустя Марис Стронберг отшвырнул в сторону плед и навалился на неё всем телом, а в темноте слышались только шорохи срываемых им с себя штанов.
– Нужно ловить момент, чёрт побери, – вполголоса пробормотал Стронберг.
Лиз вмиг вся окаменела, чувствуя себя так, будто её, высохшую и обогревшуюся, вновь выставили под ледяной дождь.
– Отвали, идиот, – процедила она сквозь зубы, впиваясь ногтями в склонившееся к ней красивое лицо.
Марис негромко вскрикнул, и девушка задрожала, подумав всего на миг, что сейчас он её ударит. Но Марис только смотрел на неё, не произнося ни слова. Лиз решила идти до конца, чтобы было за что нести наказание. Она ударила его по лицу:
– Это тебе за то, что ты – не Андрес. А это, – ещё пощёчина, – за то, что посмел приставать ко мне. И это ещё детские игры. В следующий раз я придумаю, как покончить с тобой. Так что беги из деревни, Стронберг, и не оборачивайся, – скомкав свою одежду и в ярости вырвав из-под Мариса его одеяло, которое она накинула на плечи, Элиза покинула сарай.
Она прошла оставшееся расстояние босиком по мокрой траве, в ночи, кляня себя и бывшего жениха за распущенность последними словами, а холод, пронзающий всё её тело, считая справедливым наказанием за грехи.
После этого происшествия почти неделю Лиз брала на себя самую тяжёлую работу, готовила, присматривала за детьми – а при таких младших сестрицах это было совсем не просто, смиренно выслушивала попрёки Мелиссы Линтрем, вымолила прощение у Андреса и во всём угождала ему… прося взамен у Господа Бога только одно – чтобы он убрал с её дороги Мариса Стронберга ещё раз и теперь уже навсегда.
Почти неделю всё шло хорошо.
Но бог опять не вступил в предложенную ему сделку.
Глава 9
– Дай мне пройти, Марис Стронберг! – глаза светловолосой девушки, взятой им в плен, метали молнии. – Чёрт тебя побери, мне нужно работать!
– Не сердись, Лиз, – он едва не мурлыкал от удовольствия, – только скажи правильный ответ и тебе не придётся больше работать – никогда в жизни.
– Ха! – девушка высказала откровенное презрение к его столь щедрому предложению. – Не буду работать? Тогда чем же мне заниматься, Стронберг, скажи на милость?
– Ну, – он пытался вспомнить, чем занимались его светские знакомые в другой жизни – до встречи с Лиз. – Ты можешь принимать торговцев…
– Перестань! – Элиза решительно толкала его в грудь, награждая всё более сильными ударами. – Я крестьянка, Стронберг, не королевна! Я приучена работать… ра-бо-тать… Да я загнусь в предложенном тобой раю на второй день от безделья!
Пронзающие насквозь глаза Мариса Стронберга сузились и искры в них сверкали подобно алмазам, голос звучал низко, протяжно и хрипло:
– А кто говорил, что у тебя будет время скучать? В медовый месяц я собираюсь заставить тебя трудиться побольше рабов на плантации.
– Что-что, а трудиться я умею, – мрачно подтвердила Лиз. – Вести дом, готовить, стирать, убираться…
– Тебе некогда будет заниматься этим, – прервал её Марис. – Собственно говоря, и на еду отвлекаться я бы не хотел.
Лиз изменилась в лице. Понимание сказанного окрасило её кожу сначала бледностью, а затем ярчайшей краской.
– А, ты всё об этом, – скучающе обронила она.
Глаза её наречённого потемнели, и уже одно это должно было предупредить её о небезопасности дальнейших выходок.
– Такой уж я примитивный, – процедил Стронберг сквозь стиснутые зубы.
– Я не то хотела сказать, – всё так же монотонно продолжила Элиза. – Ты каждый день красуешься передо мной своими мужскими способностями, как будто других талантов у тебя нет. И называешь это ухаживанием, – она печально разглядывала его своими чёрными, экзотически приподнятыми к вискам глазами. – Ухаживание – это приглашение к браку. А твоё – нет, твоё призывает быстренько спариться где-нибудь за сараем и разбежаться.
За свою дерзкую выходку она могла ожидать сокрушительной ярости Стронберга, но никак не его задумчивости. Пальцы Мариса легонько сжали её плечо:
– Я учту твоё замечание и поработаю над стратегией. Спасибо.
Почему-то именно в этот момент Лиз показалось, что она сотворила нечто непоправимое, то, что погубит её совсем скоро. И она поспешила добавить:
– Но вообще-то я не понимаю, что ты нашёл во мне. Лучше тебе отказаться от этой глупой затеи и подыскать себе другую женщину. Есть и умнее меня, и красивее, и прекрасно воспитанные…
– Конечно. Но не могу, – словно бы извиняясь, Марис пожал плечами. – Чем-то ты зацепила меня. Своим недоверием, ненавистью, своим хорошеньким личиком – не знаю. Хотел бы я, чтобы ты оказалась прелестной пустышкой, которой для счастья достаточно бриллиантов, мехов, дома в Париже. Но ты сопротивляешься так яростно… Ты вся – сплошной клубок противоречий. А малышкой была такой покладистой… пока я не научил тебя ненавидеть.
– Я не долго мучилась этим, – опустив глаза, солгала Элиза. – Мне было достаточно, что ты уехал.