Дом трех вдов
Шрифт:
– Охотникова, мало того что ты идиотка, каких поискать, так у тебя еще и со слухом проблемы? – надрывался хриплый женский голос.
– Добрый вечер, Ника, – устало вдохнула я. Надо же, а я надеялась, что больше никогда не услышу эти характерные интонации торговки на Привозе…
– Ни хрена не добрый, – со злым торжеством проговорила моя давняя знакомая. – Киру убили.
Я не стала задавать дурацких вопросов: «Ты уверена? Это точно?», восклицать: «О нет, не может быть!»
Мое сердце пропустило два удара. Потом
– Кто это сделал?
Да, знаю, можно было спросить «Когда?» или «Как это случилось?». Но у меня еще будет время выяснить это. А пока о главном.
Вопрос был предельно простым, но поставил мою собеседницу в тупик. Ника замолчала и молчала долго – минуты две. Я терпеливо ждала. Если эта женщина решилась позвонить мне после трех лет молчания, значит, у нее есть веская причина для этого.
Наконец у Ники нашлись слова:
– Знаешь, Охотникова, когда я смогу ответить на этот вопрос, то сама задушу гада голыми руками.
– Зачем звонишь?
– Слушай, неужели ты не в курсе? – поразилась Ника. – Весь город гудит. Только об этом и говорят.
– Я только что вернулась. Зачем звонишь?
– Стерва ты, Евгения, – мирно сказала женщина. – И что Кира в тебе нашел?
– М-м, давай подумаем. Модельную внешность и чуткую душу?
Ника еще помолчала, потом устало проговорила:
– Звоню, чтобы позвать тебя на похороны.
– Да ты с ума сошла? – вскипела я. – Там и так будут три вдовы! Только меня не хватало. Тогда уж зови всех – эту, как ее… балерину, и ту, заводчицу бульмастифов, и училку из гимназии… Список получится длинный.
– Знаешь, я всегда тебя ненавидела, – вздохнула женщина.
– Спасибо, я в курсе, – усмехнулась я. Боль копошилась где-то в районе сердца, но я чувствовала себя как будто под анестезией. Больно будет потом.
– Дай сказать. Ненавидела, потому что знала – ты для Кирилла особенная. Не такая, как эти.
– Так, давай заканчивать, – жестко проговорила я. – Позвони как-нибудь потом. Предадимся воспоминаниям. Сейчас, извини, не могу.
– Погоди, не бросай трубку! – заторопилась Ника. – Ты не поняла – это просьба Киры. Он хотел, чтобы именно ты развеяла его пепел над Волгой.
– Он хотел… что? – Я не поверила своим ушам.
– Кирилл оставил четкие указания, как поступить в случае его смерти, – терпеливо пояснила женщина. – Ты же его знаешь. Каждую мелочь просчитал. Завещание оставил, все как полагается. И распоряжения. Все в юридической фирме «Басов и Ларионов».
– Солидная контора, – поневоле признала я.
– Кира Ганецкий признавал только все самое лучшее! – с некоторой гордостью сообщила Ника. – Так что нам ничего не оставалось, как сделать все точно по инструкции.
– Что… сделать? – осторожно поинтересовалась я.
– Как только нам выдали тело, мы Киру кремировали, – деловито сообщила Ника. – Он сам так хотел.
Перед глазами возникло лицо Ганецкого – неправильное, но обаятельное, похожее на морду добродушного льва, с желтовато-зелеными глазами навыкате, сочными чувственными губами. Не могу поверить, что никогда больше не увижу его.
– Ну так развейте, – холодно сказала я.
– Ты снова не поняла. Кирилл четко оговорил, что поручает это тебе. Никому, кроме тебя, доверить это он не хотел.
Как будто стальное кольцо сжало мне горло.
– Я приду, – прохрипела я в трубку и прервала связь.
Вот так и получилось, что некстати налетевший порыв ветра засыпал пеплом не только трех вдов и нескольких друзей Кирилла Ганецкого, но и меня, Евгению Охотникову.
Кстати, урну дорогой покойник завещал мне.
Наверное, потому, что точно знал – я бы от него и копейки не взяла, ржавой скрепки не приняла бы в подарок после всего, что было…
Но урна – дело другое.
На поминки я не поехала. Не желаю сидеть в компании незнакомых или, того хуже, знакомых, но малоприятных мне людей и обсуждать умершего. Ганецкий, конечно, редкостная скотина и со мной поступил по-свински, но было время, когда я любила этого человека.
Я засыпала рядом с ним и просыпалась счастливая. Мы вместе жили, вместе путешествовали. Кирилл был, что называется, «человек-праздник». Он умел сделать жизнь… необычной. Интересной. «Серые будни» с ним становились вовсе не серыми.
«На большом воздушном шаре мандаринового цвета мы с тобой проводим это лето…» Наше лето длилось почти два года.
Мы познакомились на приеме – загородный дом, гости в легких вечерних нарядах. Я была «при исполнении» – сопровождала клиента. Разумеется, я не стала надевать берцы и камуфляж, а изображала спутницу охраняемого объекта. На мне был белый брючный костюм, при себе имелся пистолет в сумочке. Поскольку я пришла сюда не отдыхать, а работать, то весь вечер я сканировала периметр и обращала мало внимания на гостей – я знала, что чужих тут нет, все приглашенные – друзья хозяина, а значит, опасность с их стороны моему клиенту не угрожает. Мой охраняемый объект веселился вовсю, флиртуя с хозяйкой дома и другими дамами, а я бдительно следила за тем, кто подходит к нему.
На таких мероприятиях я обычно беру бокал с шампанским, чтобы не выделяться из толпы, и медленно перемещаюсь, следя, чтобы объект всегда оставался в поле моего зрения.
Но в этот раз привычный распорядок был нарушен. В середине вечера кто-то вынул из моей руки бокал с выдохшимся шампанским и протянул мне свежий. Я отметила белоснежный манжет и рубиновую запонку.
– Вам не стоит это пить, – произнес негромкий мужской голос. – Кроме того, такая красивая гостья не должна скучать одна. Кто вы, прекрасная незнакомка?