Дом у озера Мистик
Шрифт:
Иззи отвернулась от окна. С того дня, как Энни сказала ей, что папа не придет домой, Иззи жила в страхе. Вчера она стояла у окна и ждала папу так долго, что Энни подошла к ней.
«Иззи, я не знаю, когда он вернется домой, — сказала Энни. — Ты помнишь, я тебе говорила, что папа заболел? Врачи сказали, что ему нужно немного подлечиться и он поправится».
Но Иззи знала правду про врачей. Ее мама тоже побывала у многих врачей, и никто из них ей не помог. И ее папе они не помогут.
Иззи все никак не могла перестать плакать.
Иззи крадучись спустилась по лестнице и тихонько вышла из дома. Накрапывал легкий дождик, и над травой стелился такой густой туман, что Иззи не видела собственных ног.
— Мама?! — позвала она шепотом.
Иззи крепко-крепко зажмурилась и вся напряглась. А когда открыла глаза, то увидела свою маму, она стояла около озера. Образ был нечеткий и словно светился. Мама стояла, ссутулив плечи и как-то странно склонив голову к плечу, как будто она прислушивалась к звуку шагов или к крику птицы в ночи. Дождь изменил все цвета, силуэт мамы словно расплывался и мерцал в темноте.
Деточка, ты в это время должна спать.
— Папа снова заболел.
Ее мама будто вздохнула. А может быть, это ветерок прошелестел над водой.
С ним все будет хорошо, тыковка, я знаю.
— Мама, я по тебе скучаю.
Иззи потянулась к матери, что-то почти неощутимое коснулось ее пальцев, как будто на нее дохнуло теплом. Она сжала руку, но ничего не ухватила.
Тыковка, я говорила тебе, теперь ты не можешь до меня дотронуться.
— Мамочка, я тебя люблю, мамочка.
Мне очень жаль, Иззи, детка. Господи, как же мне жаль…
Иззи протянула руку, но было поздно — ее мама исчезла.
В округе Джефферсон установилась необычно теплая погода. Цветы распускались и тянулись к небу за живительным солнечным светом. В птичьих гнездах на зеленеющих деревьях пищали птенцы. По-прежнему каждую ночь шел дождь, но с рассветом мир сиял, словно драгоценный камень в золотой оправе. Энни шла на разные ухищрения, чтобы занять Иззи и отвлечь ее от грустных мыслей. Они раскрашивали пасхальные яйца, пекли печенье, рисовали для Ника картинки, чтобы подарить ему, когда он вернется. Они ходили по магазинам на Мейн-стрит и покупали подарки для Натали — авторучки, блокноты, открытки с видами озера Мистик и окрестными пейзажами. Они стали больше заниматься чтением, пока Энни не удостоверилась, что Иззи готова вернуться в школу. Но когда она упомянула о школе, Иззи насторожилась. «Я не хочу туда возвращаться, они будут надо мной смеяться», — сказала она. Энни надеялась, что, когда Ник вернется домой, ему удастся уговорить девочку вернуться в школу. Пока же занятия шли успешно и вселяли оптимизм. Иззи разговаривала все более уверенно, без труда вспоминая слова. Обе они, Энни и Иззи, черпали силы друг в друге.
Энни наконец научилась спать одна. Это, конечно, не было большим достижением, но для нее это было важно. Бывали дни, когда она не вспоминала о Блейке. И ночами, лежа в кровати, она даже не думала о мужчине, который раньше засыпал с ней рядом. Горечь и обида по-прежнему жили в ней, но одиночество стало почти привычным, и постепенно, день за днем, она научилась жить без Блейка. Конечно, Энни предпочла бы, чтобы все оставалось по-прежнему, но теперь она хотя бы знала, что сможет выжить без него.
Каждый понедельник она звонила в Лондон, чтобы узнать, как прошла неделя у Натали. По разговорам с дочерью было заметно, что Натали повзрослела, и это радовало Энни. Натали больше не ребенок, и когда она узнает о разводе родителей, то сможет с этим справиться.
Прошлой ночью позвонила Терри. И на этот раз она минут десять допытывалась у Энни, что за тип этот Ник и почему она живет в его доме, но потом в конце концов успокоилась и выслушала подругу. И когда их разговор подходил к концу, Терри сказала: «Энни, я знала, что ты сильная и сможешь с этим справиться. А вот ты этого про себя не знала. Я рада, что оказалась права».
Пасхальное воскресенье пришло завернутое в облака и пропитанное дождем, но Энни не собиралась позволить непогоде нарушить ее планы. Она одела Иззи потеплее, и вместе они поехали к Хэнку. Там они втроем приготовили основательный второй завтрак и предприняли грандиозную охоту на пасхальные яйца. Потом отправились в церковь на праздничную службу. Вечером Энни отвезла Иззи домой и вручила девочке подарок:
— Иззи, поздравляю с Пасхой.
Иззи попыталась открыть сверток двумя пальцами, Энни смотрела на ее безуспешные попытки, и у нее сжималось сердце.
— Давай я помогу. Трудно это сделать, когда твои пальчики исчезли.
Энни развернула блестящую бумагу и положила на кофейный столик коробочку. Иззи, пряча улыбку, открыла коробочку. Внутри на подложке из белой тонкой бумаги лежал маленький компас, размером с монету в двадцать пять центов, и серебряная цепочка. Иззи недоуменно взглянула на Энни.
— Когда я была маленькой, я очень боялась потеряться. Тогда мой папа подарил мне этот компас. Он сказал, что если я буду его носить с собой, то я всегда буду знать, где я нахожусь.
Энни вздохнула. Нет, она не носила с собой этот компас. Она уехала далеко от дома, в Калифорнию и, похоже, потеряла свое направление. Вот если бы существовали такие внутренние механизмы, которые безошибочно показывали бы каждому его направление, — ведь в жизни так легко заблудиться.
— Ну, — сказала наконец Энни, — ты хочешь узнать, как он работает?
Иззи кивнула.
— Тогда надевай сапоги и дождевик, и пойдем — я тебе покажу.
Иззи улыбнулась, побежала в гардеробную и взяла все еще мокрый плащ и шляпу. Через несколько минут обе были одеты для прогулок под дождем — в резиновых сапогах и широкополых шляпах. Энни объяснила Иззи, как работает компас, и, когда уверилась, что девочка все поняла, повесила компас на шею Иззи.