Дом у озера Мистик
Шрифт:
— Что, Иззи?
Но слова никак не выходили, они застряли в горле за большим комом. «Ну, давай, Иззи, — убеждала себя девочка, — просто скажи: „папа, я по тебе скучала“». Но она не могла. Вместо этого она протянула руку и показала на лежащий на земле совок. Ник наклонился, поднял его и медленно протянул Иззи.
— Все нормально, Солнышко, я понимаю, — мягко сказал он.
Папа, я тебя люблю.
Глаза Иззи защипало от слез. Ей было стыдно, что она не может заставить себя произнести
Ник заговорил о погоде, о цветах, о том, какой сегодня прекрасный день. Он говорил так долго, что она забыла о своем смущении и грусти и о том, что она — глупая маленькая девочка, которая больше не может разговаривать со своим папой.
Воскресенье было таким днем, который заманивает людей приехать в этот сырой, пропитанный влагой уголок мира. В такой день туристы, забредшие в лес, благоговейно вдыхают полной грудью чистый воздух. Потом они садятся в арендованные автомобили и едут в офисы по продаже недвижимости. Их руки автоматически тянутся к буклетам и проспектам, они изучают предложения о выставленных на продажу домиках, а потом звонят домой своим близким и рассказывают о самом чудесном месте, какое им только довелось повидать.
Когда Ник раздвинул шторы в гостиной и посмотрел в окно, его охватило благоговейное волнение. Яркое солнце коснулось верхушек деревьев, потоки света озарили деревья, и лес словно осветило какое-то неземное сияние. Озеро Мистик отразило этот сказочный пейзаж на своей зеркальной поверхности. На берегу стояла на одной ноге серая цапля, гордо обозревая свои владения.
Это был идеальный день для похода папы с дочкой на природу. Ник поднялся на второй этаж и разбудил Иззи. Девочка умылась, почистила зубы, Ник помог ей потеплее одеться. Пока сонная Иззи застилала кровать, Ник спустился вниз и стал собирать все для пикника. Он завернул в плотную бумагу копченый лосось, купленный у индейцев в придорожном лотке, положил в корзинку сливочный сыр, крекеры и сырные палочки для Иззи и приготовил бутерброды с арахисовым маслом. Энни оставила им домашний лимонад, Ник перелил его в термос и тоже поставил в корзину для пикника.
Не прошло и часа, как они уже ехали по прибрежной дороге. Эта дорога, казалось, разделяла мир пополам. По одну ее сторону высился лес, самый темный, самый густой из всех лесов Америки, а по другую простирался неукротимый Тихий океан. На прибрежной стороне штормовые ветра за века сформировали причудливый облик сосен, загнув их ветви под неестественным углом.
Ник припарковался на одной из площадок на обочине шоссе, устроенных специально для того, чтобы туристы могли остановиться и полюбоваться видами. Ник взял Иззи за руку и повел ее по тропе, спускаясь к пляжу. Внизу огромные волны с белыми шапками пены разбивались о камни. Ник и Иззи наконец ступили на плотно утрамбованный песок, и Иззи улыбнулась отцу. Перед ними лежал огромный серебристо-голубой океан. Нередко здесь бывали такие сильные ветры, что не вздохнуть, но сегодня на побережье было неестественно тихо.
Воздух, ласковый и свежий, казалось, имел вкус созревшего на солнце яблока. Над их головами с криками кружили бакланы, чайки и зимородки, время от времени садясь на вылепленные ветром деревья, которые росли в полосе прибоя у камней размером
— Пойдем, Иззи, прогуляемся сначала.
Они шли то шагом, то бегали по песку, то останавливались в надежде найти скрытые сокровища: полупрозрачные камешки кварца или крошечных черных крабов. Вокруг на песке, сколько видел глаз, не было других следов, кроме их собственных. Иззи первая заметила скопление крошечных голубых медуз, выброшенных волнами на берег. Для старожилов это было верной приметой, что летом у берега появится тунец.
Когда солнце было в зените и стало ощутимо пригревать, Ник повел Иззи обратно — туда, откуда они начали прогулку. Он расстелил на плотном песке плед в красно-белую клетку и открыл корзину. Они сели на плед, скрестив ноги, и приступили к еде.
Ник все время что-нибудь рассказывал: про коренных жителей этих мест, которые ходили по этому пляжу за сотни лет до появления первых белых поселенцев, про веселые сборища, которые Ник и его друзья устраивали здесь, когда еще учились в школе, про то, как он привозил сюда Кэти, когда Иззи еще не было на свете.
Был один момент, когда Нику показалось, что Иззи собирается что-то сказать. Она подалась вперед, ее глаза сияли, губы шевелились. Он поставил стакан с лимонадом на плед, беззвучно приговаривая: «Ну, давай же, дорогая». Но Иззи не произнесла ни звука. Слова, которые были у нее на устах, так и остались невысказанными.
Ее молчание было для Ника как нож в сердце, но он постарался скрыть свое огорчение, улыбнулся и начал другой рассказ, на этот раз про то, как однажды давным-давно они с Энни забрались на городскую водонапорную башню и написали на металлической стенке: «Пантеры, вперед!»
Закончив свой ланч, они сложили остатки еды в корзину и вернулись в полном молчании к машине.
Обратно домой они ехали по дороге, освещенной лучами заходящего солнца. Ник думал о том, как непросто говорить и изливать душу в гнетущее молчание. Когда они проезжали мимо таверны Зоуи, он прибавил газу.
День угас, и наступил вечер, когда они въехали на подъездную дорогу. В дом они вошли рука об руку. Когда они разделись и разобрали корзину с оставшейся едой, Ник спросил у дочери:
— Если ты не проголодалась, может, поиграем в какую-нибудь игру?
Иззи ничего не ответила и выбежала из комнаты. Через минуту она вернулась, прижимая к груди большую красочную коробку игры «Конфетная страна». Ник театрально застонал:
— Только не это! Любая игра, только не эта. Как насчет «Разноцветных палочек»?
Иззи улыбнулась и замотала головой.
— Ты думаешь, я не хочу играть, потому что никогда не выигрываю? Это не так. Ну, прошу тебя, давай в «Разноцветные палочки», а?
Иззи лукаво улыбнулась, на ее щеках появились ямочки. Она поставила указательный палец на коробку с «Конфетной страной».
— Ну, ладно, давай один раз в «Конфетную страну», а потом в «Разноцветные палочки».
Иззи хихикнула. Для Ника этот короткий звук прозвучал как прекрасная мелодия. Он развел огонь в камине, и они разложили игру на полу гостиной.
Одна игра перешла в другую, потом в третью. Наконец Ник, устав, бросил голубые и желтые картонные фишки обратно в коробку.
— Сдаюсь! Ты — королева Конфетной страны, тебя никто не может обыграть. Ладно, медвежонок Иззи, пора ужинать. Лучше уж я приготовлю нам поесть…